Детство какое-то, подумал я с досадой. Спросил вполголоса:
— Кто руководит вашей экспедицией, Вир?
Она на секунду примолкла. Вскинула белые брови.
— «Черна» и её капитан выбраны для этой миссии руководством флота. Шодай — один из самых старых офицеров нашего флота. Опыта и заслуг у него больше, чем у кого-то другого. А биологи, медики и специалисты по физике подпространств отобраны для экспедиции ученым советом Квангуса. Их кандидатуры одобрены президентом Черных.
— Я не о кабинетных играх тут говорю. — Как я ни старался, но отзвук раздражения в моих словах все-таки прозвучал. — Кто над кем, Вир? Здесь, на орбите Турании? Ученые над капитаном — или капитан над учеными? У кого право решающего голоса?
Она едва заметно нахмурилась.
— Ты неправильно представляешь себе… капитану Шодаю вверена военная часть нашей экспедиции. А ученые занимаются тем, ради чего мы сюда и прибыли — изучением, добычей информации…
Я коротко хохотнул, не сдержавшись.
— То есть капитан Шодай может спорить с учеными сколько угодно, но решения, пока по вас не начали палить, принимает не он?
Вир пожала плечами.
— С этими спецами от науки всегда тяжело. Но именно от них мы ждем результатов. Так что приходится обходить острые углы. А что это мы все о делах? Поговорим о чем-нибудь другом?
— О чем? Разве что о моем карантине? — Скучно сказал я.
И, потянувшись, оперся рукой о стенку модуля рядом с комом.
Вир на призрачном экране, созданном лучом визора, улыбнулась. Вызывающе, обольстительно. Сказала, опуская белые ресницы и откидываясь назад — так, что грудь, обтянутая комбезом, переместилась в самый центр экрана:
— Ты выглядишь усталым.
— Это от пересыпа. — Я глянул на неё с интересом. Что, деловая часть разговора закончилась?
Вир блеснула сахарными зубками:
— Крепись, младлей. И загляни на дно контейнера с продовольствием. Я сунула туда бутылку коньяка из личных запасов капитана Шодая. Пятнадцатилетней выдержки. Правда, расстался он с ней тяжело, с зубовным скрежетом… можно сказать, от души оторвал. И от своего неприкосновенного запаса. Так что цени. И пользуй потихоньку. Главный костоправ тоже сунул в контейнер посылочку — аптечку со снотворным, на случай бессонницы. Не захочешь пилюлек, звони мне, в любое время. С офицером связи я договорилась. Вызовешь «Черну», назовешься, нас тут же соединят. Учти, линия будет изолированной, вот как сейчас. Только ты и я, говори что хочешь…
Она лепетала, продолжая улыбаться — а непроницаемо-черные глаза поблескивали из-под щеточек белых ресниц. Похоже, на «Черне» бояться, что я слечу с катушек от одиночества. Коньяк, снотворное, отзывчивая блондинка на связи, только назовись… Интересно, до каких границ дойдет услужливость Вир? Во всех системах люди из безопасности — самые небрезгливые из сограждан. Особенно если речь идет о человеке, который нужен родной системе…
В горле опять запершило, я откашлялся. Сказал на пробу, внимательно разглядывая Вир:
— Ну раз изолированная линия… пуговичку на горле не расстегнешь? Так, для размягчения разговора.
Она, не меняясь в лице, вскинула руку. Ворот разошелся, блеснула белая кожа, начинавшаяся от загорелой шеи. Предложила нахальным голосом:
— Звони попозже, может, застанешь в постели. Тогда о пуговичках и просить не придется.
— Я же не зверь какой-то. — Проворчал я. — Понимаю, девочка не маленькая. Навряд ли все десять месяцев будет спать в одиночестве. А тут я со своим звонком. И чьи-то усилия пойдут прахом…
Вир расхохоталась.
— Какая забота… Даже не подозревала в тебе такой чувствительности, Лен!
— Ничто не даром. — Я помедлил. — Через десять месяцев за все рассчитаемся. И за мою заботу, и за прочее. Если, конечно, к тому времени «Черна» ещё будет болтаться рядом. И ты на ней.
— Звучит-то как угрожающе… — Она снова блеснула зубками. Повела рукой — сразу две пуговицы расстегнулись, края комбеза разошлись, открывая белые холмы на снежно-белом поле. — Кстати, у нас в файлохранилище есть файлы. Те самые, для одиноких мужчин. Не хочешь? Могу переслать, исключительно для облегчения горького одиночества. Чтоб кое-кто не косился на мои пуговицы с такой тоской…
Я качнул головой.
— Обойдусь. Пришли лучше записи гибели ваших кораблей и спутников. Погляжу, вдруг появятся какие-то мысли.
— Все-то ты в делах, младлей… — Вир нарочито печально вздохнула, потом медленно застегнула пуговицы. До самого горла. — Что-нибудь ещё?