— Всё хорошо?!
— Да, не волнуйся… Всё в порядке, — набрав воды в стаканчик, Мицури довольно быстро его опустошила, и выдохнула
— Может, с тобой всё же что-то не так…
— Да нет, всё так. Видимо… У нас будет ребенок…
Лицо Мицури вдруг порозовело, а щеки налились румянцем, и уже ясные, сияющие глаза смотрели на Игуро. В них была такая радость, что он даже выронил булочку, и застыл на месте. Его глаза расширились, и сознание наполнилось радостью и чем-то очень теплым, а сердце трепетало и застучало сильнее:
— Серьезно?! — крепко обняв её, Обанай старался как можно осторожнее это делать, пусть даже Мицури и выглядит как прежде
— Ну, я конечно не могу быть уверена, но всё об этом говорит, — нежась в его объятиях, Мицури стало ещё теплее и спокойнее
— Я очень рад! Мицури, это же… Теперь я буду папой…
Ребенок — это прекрасно, но вместе с этим приходит большая ответственность за новую жизнь, и не каждый к этому готов. Но, они ждали этого, и были готовы ко всему, что предстояло пройти
— Да, думаю, ты отлично с этим справишься!
— Мы вместе справимся…
Тонкие пальцы перебирали мягкие волосы, и Обанай прижимал к себе уже не просто жену или близкого человека. Она носила его ребенка, в этом уже не было нужды сомневаться, все симптомы указывают на это!
— Да, вместе… — прикрыв глаза, Мицури словно котенок грелась в его руках, впитывая тепло и заботу.
Но колокольчик на двери снова зазвенел, и Обанай вернулся к прилавку — ещё несколько посетителей и булочек вскоре не было — можно возвращаться домой. На улицу опускались сумерки, за некоторое время до того как из-за горизонта покажется луна, это пожалуй, самое приятное время суток после рассвета. Мир замирает в предвкушении ночи, и кажется таким уязвимым… Сквозь это блёклое небо вот-вот упадут звёзды, словно ничего не преграждает путь, чтобы вселенная вдруг оказалась здесь, совсем рядом…
Держа Мицури за руку, Обанай словно ощущал всё по-новому, вернее, это и были новые чувства — осознавать, что ты станешь отцом, и навсегда будешь привязан к ребенку, где бы не находился…
Мицури наблюдала беременность своей матери в детстве, ей было около десяти лет, она хорошо все помнит. Младшая сестра родилась, когда ей было одиннадцать, а спустя время неудачный брак, и даже не один, заставил Мицури что-то поменять в себе и в жизни. Она пришла в организацию и стала сильным охотником, ну и нашла себе хорошего мужа
— Теперь никаких выгулов в ночной рубахе, поняла?
Обанай говорил чуть строго. Он и раньше был взволнован этим, но сейчас особенно — она же может не только себе навредить!
— Поняла, ну прости, я ведь ещё не заболела ни разу!
— Вот и хорошо, что не заболела, но пожалуйста, одевайся хорошо…
Луна понемногу выплывала из-за горизонта, наступило полнолуние… Большой, молочный месяц мягко освещал тропинку, воздух был пронизывающим и холодным. Каждый вдох оставлял колющие ощущения в горле и лёгких, всё говорило о грядущих морозах. Глядишь, скоро и снег выпадет.
— Если ты и правда беременна, то ребенок будет где-то в июле…
— Чудесно! — девушка даже повеселела. Сама она родилась первого июня, и знает все прелести празднования дня рождения летом! — Игуро, ты ведь родился в сентябре…
— Да, а что?
— Да так, ничего. Просто мне всегда осень напоминает тебя… Не знаю, почему.
— Забавно… Я никогда об этом не думал, разве, есть что-то похожее?
— Ну, знаешь, каждый человек словно несёт в себе время года, в которое он родился, я это давно заприметила. И даже убеждаюсь в этом, например Танджиро, он ведь родился летом, и такой же светлый и добрый, словно солнышко… Кеджиро был мягкий и внимательный, точно весенний, приятный ветер…
— Вот это у тебя фантазия, — улыбнулся Игуро, и даже сам задумался об этом
— Ну правда ведь! Ты вот такой же спокойный, но порой можешь быть очень серьезным. Тоже подходит, даже взять Томиоку, он ведь когда родился? Зимой вроде… Характер сам об этом говорит! Да и Томиока по виду холодный… Хотя сейчас уже нет, но это и к лучшему, он всегда был серьёзен…
— У него прошлое не лучше, чем у нас, так что это очевидно
— Но всё равно я сравниваю всех с временами года! А ещё мне жалко булочку, которую ты выронил…
— Булочка не обидится на меня за это.
Обанаю казались забавными такие странные влечения Мицури, но довольно интересными. Она это рассказывала с таким рвением, что он не мог не улыбаться, пока слушал. Он даже сам стал сравнивать что-то и приводить в пример природу, как романтично…
Мицури сама по себе очень мечтательная, всегда улыбается, и видит во всем только хорошее. Обанай за это и полюбил её, за доброту и простоту, за искреннюю улыбку…
— Знаешь, ты тоже как летнее солнышко. Такая приятная и красивая…
Порозовев, Мицури и забыла, что говорила, и уже тихо шла за ним, во двор поместья. Путь казался быстрым, за разговорами и не заметишь, как прошел час, и вот они уже были дома. Теперь-то Обанай глаз не спустит с неё, будет следить за каждым движением, дабы не случилось чего. Повышенная забота может кому-то показаться странной, но так он выражал любовь. Собственно, у каждого ведь свой язык любви, у кого-то бывает их несколько, кто-то приобретает новые, кто-то мириться с теми, что ему не подходят ради своего любимого человека — у каждого по-своему.
Прохладные коридоры темнели в сумраке, и побыстрее пробравшись в комнату, Мицури закуталась в теплый плед, склонив голову на подушку — снова спать охота. Обанай ещё был на кухне, и топил печь, потому что дома становилось прохладно, если они вместе уходили. Стоило теперь следить за этим.
========== Стриж в саду ==========
Рассматривая в зеркале свое отражение, Мицури пыталась понять по размеру и форме живота — мальчик будет или девочка? Существует много примет, по которым можно узнать пол ребенка, и Мицури пыталась всё это внимательно исследовать.
Говорят, что от внешнего вида матери зависит пол малыша, от её аппетита и еды, так же походки и настроения — всё это говорило о том, кто родится. Обанай, в свою очередь, был уверен в наследнике, словно знал, что будет мальчик, а Мицури складывала догадки и наблюдения кусочками у себя в голове, склоняясь к тому, что все же это девочка.
Лютый мороз пробирался сквозь все щели, снега было слишком много в этом году, и огромные белые сугробы покрывали землю плотным покровом. Их сверкающие снежные шапки на верхушках оголённых деревьев и вечнозелёных хвой словно не имели веса, и выглядели очень легко и красиво. Последние несколько дней ветер никак не утихал, а Мицури не выходила из дому, так как это могло быть опасно, даже Обанай иногда пропускал рабочие дни из-за непогоды.
За это время Мицури порядком изменилась, что даже порой не узнавала себя, но мирилась с этим, ведь малышу куда важнее родиться здоровым. Тяга к сладкому только увеличивалась, и Мицури съедала много слоек или сладких моти, требуя добавки. Обанай этому не очень удивлялся, сладкое она любила всегда, но сейчас это было слишком, и в очередной раз поставив перед женой небольшую порцию вишнёвых моти, неоднозначно посмотрел в её невинные изумрудные глаза:
— Мицу, это уже третья порция, может достаточно? — поймав укатившуюся из тарелки моти, Обанай положил её обратно
— Нет, я не наелась!
С удовольствием запихивая в себя сладкие шарики, Мицури выглядела очень мило, шел уже шестой месяц беременности, она немного поправилась, но это не выходило за рамки нормы, лишь щёчки стали ещё пухлее и мягче чем обычно, и животик стал таким большим, что приходилось всегда тянуться вперёд за столом, вытягивая тонкие ручки
— Ну всё, это последняя! Иначе я спрячу от тебя их! — Обанай интересовался обо всём у врачей-акушеров в городе, и ему рекомендовали следить за сбалансированным питанием Мицури — Тебе нужно кушать овощи и фрукты.