— Я провожу тебя.
— В этом нет необходимости.
— Есть. Эти парни не похожи на бойскаутов.
— В самом деле? — Она так невинно опустила ресницы, что Филипп рассмеялся.
На мгновение напряжение разрядилось. Ее губы сложились в улыбку, и он тут же вспомнил, какие они нежные и сладкие. Их взгляды встретились; оказалось, она тоже все помнит.
Но тогда почему она не отвечала на его звонки?
Филипп выпрыгнул из машины одновременно с Анджелой.
— Я провожу тебя, — мрачно сказал он. — Но если ты опять будешь морочить мне голову, сцена в «Кенгуру» повторится.
Анджела метнула на него злобный взгляд. Он не обратил на это внимания и повел ее по потрескавшимся цементным ступенькам, которые вели к парадному. Он хотел попросить у нее ключи, но вовремя опомнился. Зачем ключи, если на месте замка красуется дыра?
— Не могу поверить, что ты живешь в таком месте, — грубо сказал он.
Ее ответ был не менее грубым.
— А я не могу поверить, что это твое дело.
Опять, подумал он. Все, что касается Анджелы, не его дело. Но он приехал, чтобы получить ответы, и получит их. Анджела толкнула дверь, и тут Филипп схватил ее за плечи.
— Ответь мне только на один вопрос, — резко сказал он. — Почему ты не отвечала на мои звонки?
— Не видела в этом смысла. Мы оба знали, что больше никогда не увидимся.
— Вот как? — Его тон снова стал насмешливым. — Это почему же?
— Логический вывод. Ты живешь на востоке, я — на западе. Шансы встретиться равны…
— А как же та ночь? Мы случайно встретились и залезли в стог сена, так? — Анджела вспыхнула, но Филиппа это не остановило. Он слишком долго сдерживал свой гнев. — Это твой стиль? Лечь с парнем в постель и забыть его на следующее утро?
Лицо Анджелы залилось краской. Она занесла руку для пощечины, но Филипп успел поймать ее запястье.
— Убирайся отсюда!
— Сначала ответь на вопрос.
— Не буду! — В ее глазах горел гнев. — Убирайся или я закричу!
Филипп засмеялся.
— И на твой крик сбегутся все добропорядочные соседи, да? — Он помрачнел и хлопнул ладонью по двери. — Поверьте мне, мисс Чанг: я тоже вижу вас в последний раз. Как только мы доберемся до вашей квартиры, я уйду.
Анджела уставилась на него. Потом резко повернулась, вошла в узкий вестибюль, благоухавший капустой, мочой и дешевым вином, и начала подниматься по лестнице.
Второй этаж. Третий. Она перевела дух только на площадке четвертого этажа и повернулась к нему. Лицо ее вновь стало бледным, а дыхание — частым.
Филипп ощутил укол тревоги.
— Ты в порядке?
— В полном. Пора прощаться.
— Наверно, тебе следует показаться врачу.
— А тебе следует не лезть с советами.
Ее тон был дерзким, но Филипп не позволил себя обмануть. Что-то здесь не так. Очень не так. Он прищурился и посмотрел ей в лицо.
— Берт думает, что ты больна. Это правда?
— Мое здоровье тебя не…
— Не касается. Да, знаю. — Филипп посмотрел на поцарапанную, выщербленную дверь ее квартиры и почувствовал, что внутри что-то напряглось. Что она здесь делает? Ему нужны ответы. Куда более внятные, чем прежде. — Лестница у тебя крутая. Как насчет чашечки кофе на прощание?
— Обойдешься.
Губы Филиппа сжались в ниточку.
— Я выпил бы стакан воды со льдом.
Она скрестила руки на груди и приготовилась сказать «нет», но тут дверь соседней квартиры со скрипом открылась и на них уставилась какая-то женщина в грязной комбинации.
— Ох, прошу прощения, — с улыбкой сказала она. — Я думала, это ко мне. — Дверь закрылась, но не до конца.
Стало ясно, что их подслушивают.
Анджела пробормотала что-то неразборчивое и полезла в карман за ключами. Когда дверь открылась, она сделала движение подбородком и Филипп вошел. Как только они оказались в прихожей, Анджела захлопнула дверь и подбоченилась.
— Ладно… Что я должна сделать, чтобы избавиться от тебя? Что тебе нужно?
— Я уже сказал. Стакан воды. Я запыхался.
Анджела прищурилась. Неужели Филипп Томлинсон считает ее дурочкой? Запыхался! Подумаешь, каких-то четыре лестничных марша! Она все еще помнила его упругое тело, мускулистый живот, сильные руки и плечи.
Он что-то задумал, но что именно? Анджела резко повернулась, быстро прошла на кухню и принесла стакан воды. Филипп стоял в комнате, осматривая облупившиеся стены, продавленную мебель и потертый линолеум.
— Вот твоя вода. — Не получив ответа, она сунула ему стакан. — Если ты выпьешь ее и сейчас же уйдешь, я скажу тебе спасибо.
— Почему?
— Потому что у меня есть дела, вот почему.
— Черт побери, Анджела! — Филипп попросил воды нарочно, чтобы получить возможность осмотреться и сказать себе, что все происходящее здесь его не касается. Он приехал, чтобы получить ответы, а вместо этого столкнулся с дюжиной новых вопросов. Нет, так просто он не уедет. — Отвечай немедленно. — Он стиснул ее плечи. — Я хочу знать, что ты делаешь в этой вонючей дыре.
— Я здесь живу. Если тебе здесь не нравится, это…
— Даррелл говорит, что ты бросила все. «Медицинское обозрение». Вакансию в клинике. — Он скривил рот. — Последний курс. А ради чего? Как можно жить в халупе, которая вот-вот рухнет? Работать до седьмого пота в такой забегаловке, как «Кенгуру»? — Пальцы Филиппа впились в ее плечи, и Анджела поморщилась. — Говори, черт возьми! Ты больна? Тебе нужны деньги? Скажи мне. Я помогу.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи. И терпеть не могу, когда вмешиваются в мои дела. Это моя жизнь. Я могу жить так, как…
Филипп выругался и прижался губами к её губам. Он мечтал об этом несколько месяцев и хотел поцеловать ее даже сейчас, когда Анджела делала все, чтобы вызвать его гнев.
— Нет! — выдохнула она и попыталась отстраниться, но он запустил пальцы в ее волосы и целовал до тех пор, пока Анджела не сдалась. Она всхлипнула, прижалась к нему, приоткрыла губы и обвила руками его шею.
И все повторилось. Тот же невероятный жар. Желание хлынуло наружу, как лава из вулкана. Он желал ее так же, как желал в ту ночь. Ни одна женщина не вызывала у него такой страсти.
— Анджела… — прошептал он.
Она прошептала в ответ его имя, и поцелуй стал крепче. Разве можно было забыть эти сладкие губы? Он пил их так, словно умирал от жажды.
Его рука спустилась по спине, погладила позвонки, скользнула под блузку и нашла упругую грудь. Когда Филипп взял ее в ладонь и кончиками пальцев провел по напрягшемуся соску, Анджела тихонько вздохнула, поднялась на цыпочки и прижалась к нему.
Он опустил руку, растопырил пальцы и накрыл ладонью ее живот.
Нежно округлившийся живот.
Такой же круглый живот был у его невестки, когда Филипп приехал на виноградник, принадлежавший Джону и Грейс. Это было в первые месяцы ее беременности.
— Не хочешь поздороваться с племянником? — спросила Грейс, взяла его руку и положила на свой живот…
Филипп окаменел. Потом поднял голову и посмотрел в затуманившиеся глаза Анджелы.
— О боже, — хрипло сказал он. — Ты не больна. Ты беременна.
Анджела вскрикнула и вырвалась из его объятий.
Господи, что она наделала? Лишилась рассудка, потеряла способность соображать. То же самое случилось с ней в ту ночь, когда она переспала с этим мужчиной. Забыла все. Все свои принципы. Правила, которые строго соблюдала до той поры.
Но на сей раз все было куда хуже. Теперь она выдала тайну, которой не собиралась делиться с ним ни за что на свете.
— Уходи, — срывающимся голосом пробормотала она.
— Я уйду только тогда, когда получу ответ! — Филипп схватил ее за плечи и потряс. — Ты беременна?
— Нет. Нет!
— Не ври мне в глаза! Вот почему ты бросила университет. — Испуганный Филипп отпустил ее. Она бросила все ради минутного каприза. Ради желания переспать с мужчиной, который оказался слишком беспечным, чтобы…
Когда это случилось? Он стиснул кулаки. Не потому ли она и убежала посреди ночи? Потому что ее ждал другой мужчина? Неужели даже тогда она принадлежала кому-то другому?