Их веселье оборвал грубый окрик. Воины без особой охоты, но все же вернулись к своим обязанностям, а перед девушками остановились двое – уже знакомый рыжебородый здоровяк, пленивший Любомиру, и высокий черноволосый викинг с удивительно красивым лицом. Судя по богатой одежде, вождь, решила Долгождана. Эти двое, похоже, спорили. Рыжий великан сердито мотнул головой и ушел, черноволосый усмехнулся, и что-то крикнул ему вслед. Какое-то время спустя, молодой, еще безусый воин принес миску с водой и чистую тряпицу. Черноволосый посмотрел на Долгождану:
– Помоги ей, – на словенском проговорил он и показал на Любомиру.
Когда Долгождана бережно обтерла бледное лицо подруги, черноволосый снял с пояса кожаную флягу и протянул ей:
– Пусть выпьет, – он снова указал на Любомиру, и что-то добавил на чужом языке. Молодой северянин приподнял бесчувственную девушку и разжал ей зубы, чтобы Долгождана смогла ее напоить. Во фляге оказалось вино, и оно оказало свое действие – Любомира закашлялась и открыла глаза. А мгновение спустя она встретилась взглядом с черноволосым. На лице девушки отразилось удивление, сменившееся гневом.
– Не бойся, Веленадоттир, – невозмутимо проговорил он. – Вас не тронут.
Любомира сердито сдвинула брови и отвернулась. Черноволосый что-то весело сказал молодому воину, тот рассмеялся, и они оба ушли. Любомира тихо застонала и уткнулась в плечо подруге.
– Он знает тебя, – удивленно прошептала Долгождана. – Но откуда?
Любомира тяжело вздохнула:
– Прошлым летом я подобрала этого северянина на побережье и выходила. Он умирал, и мне показалось, что Великая Мать нарочно привела меня к нему. Видимо, она хотела, чтобы этот человек остался жив. Некоторое время он жил у меня, потом исчез, не сказав ни слова. Если бы я только знала…
– Оно и к лучшему, – поразмыслив, сказала рассудительная Долгождана. – Зато теперь он добр к нам. И не даст тебя в обиду, помня о том, что ты спасла ему жизнь.
– Ох, если бы, – невесело рассмеялась одна из подруг. – У них кто полонил, тот и хозяин.
– Погоди, Весна, – отозвалась ее меньшая сестренка. – Может, Долгождана-то и права. Это ведь он нас трогать запретил. И волчицу в живых оставил.
Любомира посмотрела на свою любимицу. Та, поймав ее взгляд, тут же легла смирно, опустила морду на лапы. Девушка прикрыла глаза. Голова сильно болела, а внутри все сжималось от страха. Одним богам известно, чем для них обернется плен. Рыжеволосый северянин не из тех, кто забывает обиды, а рана, полученная в бою от девчонки, будет болеть дольше других. «Не покорюсь», – думала Любомира, пытаясь отгнать недобрые мысли. «Пока жива буду, не покорюсь».
Никто вовремя не прознал, не собрал скорых на расправу воинов и не кинулся в погоню, отбивать. Чужая лодья все дальше и дальше уносила пленниц от родных словенских берегов. Грубые мужские голоса, смех, скрип длинных весел да плеск за бортом – вот прежняя жизнь и закончилась, начиналась новая, неизведанная и оттого страшная. Вещуньями казались пролетавшие над головой тоскливо кричащие чайки. Любомира горько усмехнулась про себя: мечталось ей на большом корабле поплавать, вот и сбылась мечта. Только теперь ни ветер, ни облака, ни холодные соленые брызги не радуют. Ох, Мать Великая, матушка милая, жаль не научила зверем или птицей оборачиваться! Стать бы сейчас белокрылой чайкой, полететь на быстрых крыльях в Радонец, к Мстиславу-князю, о помощи попросить! Навек бы вороги проклятые запомнили, как на мирные селения налетать...
Долгождана прислушивалась к разговорам на корабле. Некоторые слова были ей знакомы и понятны, некоторые нет. Раб, долгое время живший на севере, учил языку северян ее братьев. А ее не заставляли – девка ведь, к чему? Если бы знал любимый батюшка, куда занесет судьба его единственную дочь, велел бы и ей учить странное северное наречие, чтобы сумела в нужный момент понять, что ей уготовано.
Она старалась пока не думать о том, что ее ждет. Кто знает, как распорядятся мудрые боги? Может, плен окажется слаще немилого замужества, к которому готовила ее родня. А может, и нет. Как любил говорить тот самый раб с севера, «доживем – увидим».
Долгождана была дочерью воеводы Мстислава, которого позже жители Радонца стали величать князем. Целых двенадцать лет его жена безуспешно пыталась подарить мужу наследника; князь, отчаявшись, взял меньшицу, затем другую, стал отцом троих сыновей, но от любимой жены радости так и не дождался. И вот, на тринадцатом году ожидания Великая Мать сжалилась над княгиней и подарила ей дочь, которую счастливый отец так и назвал – Долгожданой. Правда, счастье его длилось недолго: спустя седмицу после родов, княгиня слегла и больше уже не встала. Тяжело переживал утрату немолодой уже князь, и дочь единственную берег как зеницу ока. Так и росла Долгождана, зная лишь отцовскую ласку да братскую заботу. Порой случалось, что любопытной и озорной девчушке лишняя опека только досаждала, но зато батюшка не смел ни в чем ее поневолить и не пенял ей за то, что не хочет она замуж идти без любви.