– Быть посему, – ответил ему Асбьерн. – А я не предам тех, кто поверил мне. Обещаю.
И крепко обнял Эйрика.
Глава 8
Все, что спряла Долгождана за вечер, вновь оказалось испорчено. Унн, не скрывая досады, размотала клубок, и добротная шерстяная нить распалась на короткие, в четверть локтя, обрывки. Из такой уже ничего не свяжешь, разве что на штопку пустить.
– Мы с Фрейдис вместе сидели за работой, – вступилась за девушку Хельга. – И я видела, что нить была целой!
– Я тоже видела, – подала голос Лив.
Арнфрид взяла из рук матери пряжу, оглядела ее и сказала:
– Такое бывает, если клубок протыкают ножом с разных сторон.
Долгождана растерянно посмотрела на нее. Потом справилась с нахлынувшим было стыдом и проговорила:
– У нас бы подумали, что домовой пакостит. Он если кого невзлюбит, вредничать начинает. Может посуду побить, молоко сквасить, напугать кого-нибудь…
– О духах-хранителях дома я слышала от мужа, – сказала Унн. – И он говорил, будто эти духи больше всего не любят тех, кто работает кое-как.
Долгождана опустила глаза. Что ж, пусть упрекают в нерадивости, она-то лучше знала, чем провинилась перед здешним домовым. Все в этом доме любили синеглазого ярла, и теперь незримый хозяин мстил ей одной за то, что возомнила себя особенной, не ответила на любовь Асбьерна, не пошла, неблагодарная, его провожать. А случись с ним в дальнем краю беда – станут ли другие оберегать ее так же, как он? Или вспомнят, что она простая рабыня, которую вовсе не обязательно о чем-либо спрашивать или жалеть…
– Не плачь, – уже мягче проговорила Унн. – Люди здесь не верят в домовых, они верят в троллей, которые, по слухам, те еще озорники. Сходила бы ты к Хравну да узнала у него, как их отвадить.
Унн забрала корзину с пряжей и вышла во двор. Долгождана догнала ее уже возле длинного дома.
– Госпожа! – окликнула она хозяйку. Та обернулась, и девушка осмелилась ее спросить: – Госпожа Уинфрид, кто такие альвы?
– Альвы? – немного удивленно проговорила Унн. – Там, где я родилась, альвами называли лесных духов, живущих в королевстве Альвхейм, которое не дано увидеть человеку. Эти духи обликом своим прекраснее солнца – высокие, стройные, с яркими глазами цвета неба или весенней листвы. Говорят, альвы знали колдовские секреты и повелевали силами природы, и очень часто бывало так, что своей красотой они пленяли сердца смертных мужчин и женщин, – она улыбнулась и добавила шепотом: – В семье Асбьерна верили, что одна из дочерей его далекого предка была женой бессмертного короля альвов. Может и так, ведь в роду МакГратов все были очень красивы… Правда, никто из них не умел колдовать.
– Говорят, что ярлу всегда сопутствует удача, – сказала Долгождана. – Это ли не колдовство?
Унн снова улыбнулась, совсем по-матерински, и погладила девушку по щеке:
– Асбьерна боги любят за храброе сердце и чистую душу, оттого и благоволят ему. И хочется мне думать, что однажды и златокудрая Фрейя, которой он тщетно возносит молитвы, одарит его своей милостью.
На седьмой день после того, как снекка Асбьерна ушла в море на горизонте показались полосатые паруса кораблей датского хёвдинга Вилфреда.
Этого гостя давно ждали в Стейнхейме, поэтому стали готовиться к встрече. Рабыни и жены варили ячменное пиво, пекли хлеб, натопили баню, и по совету Йорунн запарили в чане душистые травы, чтобы потом плескать на раскаленные камни.
Эйвинд конунг велел своим хёвдингам собрать оружие и запереть его в сундуках. И напомнил о том, чтобы воины вели себя достойно, не мешали гостям веселиться, но и не позволяли никого обижать.
– Датчане пробудут у нас дня три, – сказал он. – Им до начала праздника Мидсуммар к дому успеть надо. Так пусть они потом всем рассказывают, что нигде их не принимали так хорошо, как в Стейнхейме!
Датских кораблей было три – черный драккар хёвдинга Вилфреда и два кнарра, один большой, другой поменьше. Их встретили на берегу приветственными криками и живо подставили сходни, едва только лодьи уткнулись в прибрежный песок. И вскоре Вилфред хёвдинг по прозвищу Скала с радостным смехом обнимал и хлопал по плечу Эйвинда конунга и многих других, кого хорошо знал.
– А ты все не меняешься, Вилфред, – сказал ему Ормульв. – Только седины больше стало. Одно слово – Скала!
Хёвдингу было уже около пятидесяти зим, и у себя на родине он слыл великим воином. Сам датский конунг прислушивался к его советам.
– В этот раз я решил взять с собой старшего сына, Инрика, – сказал Вилфред. – Помнишь его, Эйвинд? Он привел для тебя кнарр, как и было условлено.