Она та, кто никогда не придаст… и оттого почти бесполезна.
*************
– Подари мне ночь с тобой, – хрипло попросил Кочебор. – Тогда и присягну тебе против Вана.
– Вперёд главы Китежского навострился в постель со мной лечь? – Ксюша с холодной издёвкой ему ухмыльнулась.
В гостевом кресле воевода неуютно заёрзал. Ван, видать, давно хвастал дружкам, что покорил Берегиню, но всё выходило не так, и не по ротку ему сладкий кусочек. Но и Кочебор не из тех, кто так просто сдаётся!
– Ай, осадила! – со смехом закивал он – матёрый и хитрый Дружинник, на очарование покупался с трудом, хотя и попал под влияние Ксюши, и растерял перед ней львиную долю крутого характера. Но, в отличие от более молодых воевод, Кочебор вовремя понял, что лучше на Прибогиню поменьше смотреть, и, как рассудительный человек, и как командир тысяч Небесных Дружинников, догадался, что такую силу Вану не перебороть и не долго в кремле трон просиживать.
– Тогда отдай за меня Светолику, – потребовал он. Не получив Берегнию, хочет Северную Звезду получить? Ох и жаден Кочебор!.. Но полк его посреди Китежа в Святовитовых казармах расквартирован, и как только в городе вспыхнет смута, Дружинники Кочебора за час наведут нужный порядок у озера. Непросто договариваться с человеком, кто себе цену знает, и требует в силе.
– Самую лучшую мою чаровницу раньше срока потребовал? Ей ещё десять лет при святилище Пряхе Судеб служить. Не боишься на свой дом гнев Макоши накликать и лада среди домочадцев лишиться? А то, гляди: проснётся Недоля и заплетёт вам на кошт самые крепкие наузы, так что и при жизни намаешься, и Марене серпом те узлы не рассечь. Чаровница, в жёны взятая с капища, счастлива должна в браке быть, не то муж прогневает Матерь Судеб, и утратит покой, пока не одумается.
– Счастлива, говоришь? – шрамированное лицо Кочебора скривилось в улыбке. – А ты Светолике в приданое свой венец подари, и платок, и белое платье на свадьбу, в котором сама сейчас предо мной. Любить буду так, как тебя бы любил, а тебя – на руках бы носил, и сокровищами осыпал, лишь бы только моя была, и ничья больше!
«Не, вот ты, бычара, по бурому попёр!» – едва сохранила хладнокровие и достоинство на лице Ксюша.
– Очи Предков следят за тобой, Кочебор. А за мной, Прибогиней, сами Светлые Отцы и Матери с Прави приглядывают. Как бы не спутали Светолику в том венце и наряде со мной, и перуницей небесной тебя за святотатство не покарали.
– Боги меня за слабости мои пощадят: я им ещё на войне послужу, когда головы их врагам сечь придётся, – ничуть не испугался и не проникся её стращаниями Кочебор.
– Что же, почту твою верную службу Богам, и дозволю тебе взять Свтолику в супруги, – прищурила малахитовые глаза Ксюша. – Но венца не получишь – сие есть мой дар от Китежского владыки; одежды мои вернёшь в Святилище, когда первенец у вас с чаровницей родится. Не будет первенца – вернёшь через год.
«Сожгу их, шмотки вонючие», – додумала Ксюша.
Кочебор прикинул в уме и кивнул. Невелика была плата за предательство Вана, но лучше уж так, чем при бунте заодно с Городничим со своего кормчего места слететь.
– Тогда и на свадьбу ко мне приди, – ни с того ни с сего потребовал воевода. – Пусть люди увидят, что ты Светолику на жизнь со мной благословляешь, и на добрый брак её без всякого принуждения отдаёшь.
– Там, где Берегиня ступит – только на неё смотреть будут, – жёстко ответила Ксюша. Ни к чему ей встречаться со Светоликой, после их расставания, не то быть беде, и при людях. Но для Кочебора она мягче добавила. – А какая же это свадьба, где и про жениха, и про невесту забыли?
– Ладно, без очей твоих светлых справим… – с каким-то своим пониманием, пусть и не очень довольный, решил воевода.
– Ты на свадьбу к себе лучше Люта покличь, – предложила заместо себя Берегиня. – И спроси заодно, в стороне от гостей: чего это Лют ко мне не заглядывает, дабы я и ему судьбу напророчила.
– Люта? Старый пёс наперёд себя молодых кобелей подсылает. Ну что ж, будь-по-твоему. Мы с Лютом бо-ольши-ие друзья! – протянул Кочебор с нехорошим оскалом.
– Про дружбу вашу Боги знают. Боги многое знают, – затаённо ответила Берегиня, и воевода выпрямился в кресле ровнее – должно быть, заметил в Ксюше нечто такое, чего только у одних разбойников в пустошах видел. Не зря её очи среди думцев-советников змеиными исподтишка нарекали.
*************
– Удружила ты мне, Ксюха, стрелочников моих прессанула, отлились Карге слёзы Солохины, – приговаривала Нели, разглядывая на полке в столовой натасканный Ксюхой хлам. Сама Ксюха штопала комбинезон за своим краем стола: медленно вдавливала иголку в плотную серебристую ткань, и долго, с усилием, тащила её вместе с ниткой наружу. Шлем стоял подле неё, трещина на забрале расползлась ещё шире и скоро грозила совсем расколоть зеркало.