— Психом меня считаешь? — Задаю тот вопрос, который волнует больше всего, еле контролируя внутреннюю агонию.
— Я… Я… — Произносит она, часто моргая, а я не выдерживаю и бью по рулю, пугая ее еще больше, а когда понимаю это, отстегиваю ремень безопасности и дергаю за ручку. — Куда ты? Дан, стой! — Кричит уже в спину, но мне нужно остыть, и дождь должен помочь.
Крупные холодные капли бьют по лицу, только они не добираются до сердца, которое работает так быстро, что, кажется, пара секунд, и резко остановится, не выдержав нагрузки, но я знаю, что этого не произойдет. Слишком легкое освобождение от боли.
— Вернись в машину, Данияр. — Ангелика выбирается из тачки следом за мной и обходит вокруг, с осторожностью поглядывая в мою сторону и обнимая себя руками.
— Цветкова, сядь на место. Успокоюсь и отвезу тебя домой. — Цежу сквозь зубы и отворачиваюсь к деревьям, чтобы не видеть огромных голубых глаз, в которых плескался страх вперемешку с жалостью.
Убийственная смесь.
Особенно для меня.
Особенно сейчас.
— Нет, мы сядем вместе. — Уперто произносит она, но слегка вздрагивает, когда я резко поворачиваюсь к ней. — Ты простынешь…
— Ты же хотела узнать о моей семье. — Говорю, сжимая челюсти, а Ангелика смотрит на меня. — Узнала. Кем теперь меня считаешь, Цветкова? — Она не успевает ничего ответить, потому что я усмехаюсь. — Циником, как и отец, который деньги тебе пихал за мое спасение? Или человеком с психическим расстройством, как мать? А может, наркоманом, как моя сестра? Или праведником-лжецом, как Макс? Кем ты меня считаешь? Скажи, Цветкова, не стесняйся.
— Данияр, я… — Начинает она, но я перебиваю.
— Как ты можешь ответить?! — Из меня вырывается идиотский смех. — Я сам не знаю, кто я. — Развожу руки в стороны, после чего запускаю пальцы в волосы. — Раньше знал, а теперь… Теперь не знаю. Понимаешь?! Не знаю.
Руки сами опускаются, ведь Цветкова так смотрит, что хочется собственноручно удавить себя.
Кажется, что она развернется и сядет в тачку.
Должна после такого…
Но Ангелика подходит ко мне и обнимает…
Удивлен?
Это не то слово.
Растерян.
Стою, как камень, только дышу очень часто.
— Не нужно меня жалеть. — Наконец-то, произношу, а она поднимает голову, но не перестает обнимать.
— Это не жалость, Аристов, — капли дождя стекают по ее лицу, словно слезы, а может, она и правда плачет, — это поддержка. В этих двух словах есть великая разница. — Смотрит мне в глаза пару секунд, а потом прижимается, как к родному.
Несмотря на холод, ощущаю от нее тепло. Только пошевелиться не могу еще пару минут, но она не отпускает и еще крепче обнимает, когда я притягиваю ее к себе, утыкаясь носом в шею и прикрывая глаза.
И хорошо, что идет дождь.
Никто не увидит моего лица.
Никто.
Кроме Ангела.
Глава 65
Данияр
Не знаю, сколько мы так стоим, прилипнув друг к другу, как парочка кровососов, но я перестаю злиться. Просто кайфую от того, что она меня обнимает.
Крепко.
По-настоящему.
Без притворства.
Не знаю, почему сейчас так видна разница между словами и действиями той же Листовской и Ангелом.
Фальшивка и оригинал.
Показная жалость и искренняя поддержка.
Знаю ли их отличия?
Раньше не знал, смешивал понятия, а теперь… теперь что-то изменилось.
— Поговорим? — Спрашивает Ангелика тихо, выводя меня из раздумий и осознания происходящего с нами.
— О матери? — Голос звучит сухо, словно ломается от того, что я рискую открыться перед кем-то.
— Обо всем. — Отстраняюсь, чтобы увидеть ее глаза, и киваю.
— Только в машину сядем. Ты уже вся промокла. Не хочу, чтобы по моей милости ты продрогла и слегла с температурой. — Смотрит на меня и, кажется, смущается.
Только никто из нас не спешит отходить. Ангелика продолжает меня обнимать, да и я не могу убрать от нее руки. Вдруг это просто способ меня успокоить, а потом она снова превратится в запуганную лань, для которой я лишь ужасный монстр…
Дождь так и льет, превращая нашу одежду в мокрые тряпки, а я залипаю на ее губы, которые манили и очень сильно выделялись на бледном лице. Не сдерживаюсь, поднимаю одну руку и провожу большим пальцем по ее нижней губе. Слышу сдержанный вздох и ощущаю напряжение Ангела.
Она смотрит на меня и не дергается, как раньше. Зрачки расширились, когда я наклонился, оставляя небольшое расстояние между нашим лицами.
Хотел ее губы, как ненормальный.
Одержимый Ангелом.
Уже готов был снова испробовать эти вишенки на вкус, но…