— Может, отвезти тебя к ним? — Спрашивает отец, когда мы проходим в новое жилище, которое я рассматриваю с любопытством.
— Нет. Пока побуду в городе. — Пытаюсь улыбнуться, но выходить жалкая пародия. — Петр Иванович, — начала я, следуя за ним, — Олежу ведь не просто так отдали так быстро?
Мужчина тяжело вздыхает и останавливается перед дверью, нажимая на руку пальцами.
— Нет, Ангелика, не просто так. Все благодаря отцу Данияра, но мне не удалось с ним поговорить. Не пропустили. — Петр Иванович пожал плечами и пропустил меня в комнату, которая целиком и полностью предназначалась моей персоне. — Ничего не делается просто так. Это я уже давно понял. У меня тоже есть связи, но по большей части пользы они не приносят, по крайней мере с опекой не помогли. — Отец поджал губы, а я медленно втянула в себя воздух. — Нужно поблагодарить парня. Помог нам. — Петр ставит сумку с вещами на пол и внимательно смотрит на меня. — Я тогда за Олежкой, а ты пока отдыхай.
Киваю и остаюсь одна в просторной комнате. Все еще не верится, что больше не будет проблем с Владимиром.
Я подхожу к кровати и сажусь на край, рассматривая причудливый узор на новом покрывале. Очень уютно, чисто и красиво. Только не могу насладиться этим в полной мере. Мысли о Дане вновь и вновь настигают, заставляя кусать губы.
Пишу очередное сообщение, но ответа не получаю.
Тревога не дает покоя, и я решаю поехать к нему. Нужно все узнать, иначе сойду с ума.
Трястись в общественном транспорте — идея не из лучших, поэтому вызываю такси и трачу на это последние кровные.
По дороге пишу Максу, оповещая о своем маршруте. Так. На всякий случай.
Уже через двадцать минут стою около знакомых ворот и нажимаю на звонок.
Волнуюсь и не обращаю внимания на то, что ветер поднялся нешуточный. Размер сугробов значительно увеличился за время моего пребывания в больнице, и я смотрела на идеально вычищенную дорожку под ногами.
— Ангелика?! — Я даже вздрогнула от того, с каким удивлением произнесла мое имя Валентина.
— Здравствуйте! — Улыбнулась ей, чувствуя неловкость от ее пронзительного взгляда. — А Данияр дома? Я могу с ним поговорить? Просто он не отвечает…
Женщина обернулась, после чего вышла, прикрыв за собой дверь и запахнув края куртки. Видимо, что-то все же произошло, раз она убеждается в том, что нас никто не слышит.
— Ангелика, Данияр пока не может с тобой поговорить, — Валентина печально улыбнулась, а я начала нервничать от ее взгляда, — ты подожди меня в кафе. Тут недалеко. — Она махнула рукой влево и притронулась к моему плечу, будто подбадривала. — Я подойду минут через пятнадцать, хорошо? Ты не переживай. Давай. Иди. — Последнее слова были произнесены уже практически командным тоном, и мне пришлось кивнуть, хотя хотелось вбежать внутрь и убедиться в том, что с Даном все в порядке.
Валентина скрылась за дверью, а я медленно направилась к кафе. Только не успела я и пары шагов сделать, как услышала за углом знакомый голос. Даже мурашки по коже пробежали, и чтобы убедиться в своей догадке, я тихо пошла к источнику звука.
Сердце забилось так сильно, что в груди противно заболело. Я чуть ли не прилипла к ограждению на углу и пару раз вдохнула и выдохнула прежде, чем выглянуть.
— Нам мало… Вы обещали больше… — Знакомая личность нагло требовала денег у мужчины, напоминающего охранника элитного заведения.
Я же часто задышала и нащупала телефон в кармане.
— Если бабла не получим, то этот боксеришка все узнает. Так и передай своему боссу. Наше молчание дорого стоит. — Наглый тон парня прерывается грубой речью мужчины, а я не могу поверить в происходящее.
Глава 77
Данияр
Я не собирался выбирать.
Ненавидел, когда жизнь поворачивалась ко мне задницей.
Хотя, наверное, ее лица я не видел с рождения.
Можно выбрать одно блюдо или второе, опираясь на свои вкусовые предпочтения. Или купить шмотку, которая тебе приглянулась, но тыкать пальцем в одного из двух дорогих тебе людей нельзя. Это кощунство.
А он заставлял меня это сделать…
Я смотрел на маму, которая лежала на постели с открытыми глазами, но ничего не слышала и не понимала. Овощ, нашпигованный какими-то препаратами, которые врачи назвали успокоительным.
Внутри все расщеплялось на атомы, а потом рвалось с такой тупой болью, что хотелось завыть во весь голос, как волку.
Метался по палате, ходя из угла в угол, игнорируя звонки, которые поступали на телефон.