На задворках праздников советов,
Под кирпичной хатою, под сенью
Попадёшь лопатой в тридцать третий.
Там в пластах, под шубой чернозёма
Истлевают кости наших дедов,
Старших братьев и сестёр голодных,
В погребах, в садах захоронённых.
Волоса поднимутся ли дыбом
От тоски смертельной, от сознанья,
Что глаза не выест чёрным дымом,
Чёрным ядом самобичеванья?
Не застрял же хлеб пшеничный в горле
И не сбросил с плеч пальто диктатор…
Сердце захлебнутся может болью,
Только не его — не супостата!
Мир, как есть, сегодня мы приемлем,
Даже злую сказку от советов.
Ты копни, потомок, глубже землю! –
Попадёшь лопатой в тридцать третий…
ОДНАЖДЫ
Однажды, лукавым рассветом
Ко мне подошёл мужчина,
Как будто мы виделись где-то,
А может — другая причина?
Виски серебрились туманом,
Лицо было полу — восточным,
Он мне показался странным –
В его заглянула я очи…
И вдруг утонула в объятьях,
Достойные знойности лета!
Надежда возможного счастья
Меня обожгла рассветом.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
После скитаний, заблуждений
Вновь возвратилась я к Тебе,
О Боже, грешнице — рабе
Ты возвратил любви терпенье.
Тебя услышать я смогла,
Тебе доверилась я снова!
Вопросов и сомнений — тьма!
Но разрешить я их готова.
ПОД ГОРОЮ
Под горою сопка
В ярком одеянье.
Ниточкою тропка
Вьётся в многотравье.
А за сопкой речка,
Гравий да осока,
Чернобыльник свечкой,
Ветерок с востока
Реченька — Журавка,
Плечи золотые,
Луговая травка,
Дали голубые.
РАВНОДУШИЕ
Когда в поля я в детстве убегала
От голода и бытовых обид,
Там плакала душа моя, страдала,
А мир вокруг был счастлив, сыт.
Цвели сады, озимые желтели,
И перепел подружку подзывал…
И никакого не было всем дела
До тех, кто слаб и, как песчинка, мал…
НЕ ВЕРЬ!
Спешишь ты к женщине другой
Влюблён, весь радостью сияешь.
Как быть мне дальше? –
Ты не знаешь?
Хоть я горю в таком аду,
Но понимаю: к сожаленью,
Что любишь ты её одну,
А я была лишь увлеченьем…
Не верь! Не верь моим мольбам!
Слезам моим не поддавайся!
Я просто женщина и там
Самим собою оставайся!
ОСЕННЕЕ ПОЛЕ
Опустели родные поля,
Загрустила под ивой криница,
Рассыпают листву тополя
На сырую мою землицу
Но весной зашумят они вновь
Звёздной россыпью там, у дороги,
И, играя свирелью ветров,
С облаков месяц свесит им ноги.
СМУГЛОСТЬ
Я смуглость рояля разъяла на звуки
И, смяв откровенность свою на листке,
Размыла овальность навязчивой скуки
И долго искала надёжность в мазке.
Картину, которую ночь рисовала,
Забросила утром за чёртов рояль:
Натура, казалось, на ней бунтовала
И было её бесконечно мне жаль.
Убогую, жалкую, всё же живую,
Такую, какой набросала рука…
Но, вымарав эту, я вновь затоскую,
И кисть снова будет касаться мазка.
В ЛЕСНОМ КРАЮ
С истомой сладкой в сонном теле,
Читая весточку твою,
Сижу на скомканной постели
В лесном и пасмурном краю.
Я ощущаю твои руки
И губы жаркие твои…
А за окном полночи звуки
И бесконечные дожди…
ЗНАМЕНЬЕ
В небе с самого рассвета
Собирается гроза…
Где ты, друг, скажи мне: где ты?
Я ищу твои глаза.
Вновь предчувствую знаменье!
В лёгком звоне ветерка
Есть неясное смятенье,
Есть сосущая тоска…
Блеск короткий! — И растерзан
Змеем огненным сосуд.
Отошла душа от тела
И летит на Божий суд.
Сиротливо бьётся сердце,
Обливается слезой.
Без души мне не согреться
И не справиться с бедой!
ДВОЙНОЕ ДНО
Я не знала, что ты с двойным дном,
Жизнь! Познала тебя, как ты есть,
Испытала тебя всю нутром,
Накопила и злость в нём и месть…
БЕРЕГИТЕ ЗЕМЛЮ!
Словно покрывало над рекой, равниной
Тучи, выгнув спину, грозно проплывают,
И, косматясь ветром в маяте осенней,
Стражами Вселенной гнутся в битве ветви.
Ни о вкусной пище, ни о модном платье,
Надо думать, братья, нам о пепелищах!
Что же нам осталось? Что ещё прибудет,
Если мы забудем про Любовь и радость?
Берегите с честью жизнь планеты нашей.
Жизнь так быстротечна! Станьте, люди, краше!