- Да-а!.. «Теплая»! - ворчал Митька, выдергивая из воды то одну, то другую ногу со скрюченными пальцами.
Крабиков под поднятыми в воде камнями было множество; они - бочком-бочком-стремительно рассыпались в разные стороны. У Саньки и Митьки разбегались глаза, они не знали, которого хватать, выбирали покрупнее. Но крупные останавливались, принимали оборонительные позы, грозились широко растопыренными клешнями - и мальчики в конце концов оставались с пустыми руками. Тогда, бросив лов, оба начинали обвинять друг друга в трусости, неповоротливости, нежности и прочих пороках. На морском дне, на слизистых камнях, было скользко, и Санька, на радость Митьке, упал в воду. С него текло, и ему поневоле тоже пришлось снять вымокшие штаны. Теперь оба они стояли в одних рубашках.
Когда крабиков было заготовлено достаточно и у мальчиков от работы заныли спины, они вышли из воды, стали друг против друга и, заломив руки назад, с блаженными улыбками на лицах сладко потянулись. Потом проверили, много ли поймано крабиков по объему, попробовали на ладони на вес, затем сосчитали поштучно и, довольные, сияя, направились к своим вещам, чтобы взять удочки и начать лов.
Вверх по глинисто-красному обрыву, удаляясь от вещей мальчиков, лезла с длинной булкой поперек рта громадная собака черного цвета с крепкими узловатыми ногами, ржавыми ребрами, дырявыми ушами и с наполовину обрубленным хвостом. Собака была старая, видимо, она прекрасно понимала, с кем имела дело, и лезла в гору не спеша, солидно, и скорее из любопытства, чем из предосторожности, поглядывала одним кровяным глазом назад, на приближающихся мальчиков. Под твердостью ее мозолистых лап рыхло осыпалась с кручи земля и, кувыркаясь, катились вниз камешки.
Митька, словно его стукнули по макушке, где стоял - там и присел, прячась за высокий камень.
- Дикая лисица! - прошептал он, крепко ухватив
Саньку за голые икры, покрытые блестящими кристалликами морской соли.
Санька, распластавшись, упал животом на песок.
- Где? - спросил он воинственным шепотом.
- Вот она. В гору лезет. А здоровая, как лошадь.
- Это не лисица, - сказал Санька. - У лисицы хвост больше сажени, сто рублей стоит.
- Ты на хвост не смотри! - спорил Митька. - Она его нарочно прячет, чтобы ее не узнали. Хитрее ее зверя нет.
- Ушла! Бежим! В погоню! - вдруг вскочил на ноги и начал командовать Санька. - Сперва в обход, потом наперерез!
И оба они, с вытаращенными глазами, с увесистыми камнями в руках, в развевающихся рубахах, быстро вскарабкались по крутому обрыву вверх и бросились в степь, голубовато-седую от полыни.
Прошло около часа, прежде чем они возвратились обратно, потные, с потоками грязи на раскрасневшихся лицах, с исцарапанными в кровь икрами, насквозь пропахшие терпким ароматом горькой полыни.
- Это была она, лисица! - авторитетно сказал Санька. - Вот ее след, как раз около хлеба. Спасибо, дыню не тронула.
- Да-а, - с сожалением покачал головой Митька, - чуть-чуть лисицу на шубу не убили! Вот дома удивились бы!
- Будет что рассказать ребятам в училище, - размечтался вслух Санька. - Только ты, Митя, смотри, без меня не начинай рассказывать. Вместе расскажем.
- Еще и не поверят, дураки!.. - солидно, как взрослый, засмеялся Митька. - А скажи, Саня, по правде: ты ее испугался?
- Кого? Ее? Нет. Чего ее бояться? Лисицы - они не кусаются… А ты?
- Я тоже не испугался, - сказал Митька и, немного погодя, прибавил с сознанием своего превосходства: - Я первый ее заметил.
Санька молчал.
- Я первый ее заметил, - повторил громче Мить ка и безжалостно поглядел на товарища.
Санька молча скривил на лице гримасу и отвернулся в сторону.
Утомленные, с красными, осовелыми глазами, они сидели на песке, скребли ногтями икры, искусанные колючками, и не столько разговаривали, сколько бросали взгляды то на мешок с едой, то на чайник.
- Фу-у… - повторял при этом Митька. - Ну и уморились, прямо не дай бог.
- Да-а… - вздыхал за ним Санька, - не так уморились, как…
И с лицом мученика он отворачивался от битком набитой сумки с продовольствием.
И вдруг, нарушив данный зарок -г- не есть до первой крупной рыбы, - они оба бросились к сумке и, аппетитно крякнув, жадно принялись за еду.
3
«Дрова» были сухие, вспыхивали сердито, как порох, горели жарко, без дыма. Мальчики в ожидании, пока закипит чайник, лежали рядышком на - песке и, поглядывая на огонь, болтали задранными вверх босыми ногами.
Солнце пекло, словно в июле; воздух - знойный, золотистый, насыщенный запахами моря, - дрожал и струился, как бесцветное прозрачное пламя. Ярким перламутром поблескивало притихшее, словно оцепеневшее море.