Он отключился, а я хмыкнула. Потуже завязала пояс халата и пошла открывать дверь водителю, который уже начал трезвонить в домофон.
Мужчина с посеребренной головой и такими же усами, которые можно было назвать гусарскими за их завитые кончики, очень вежливо поприветствовал меня и представился:
— Матвей Викторович к вашим услугам, Тамара Юрьевна. Я снесу вниз ваши сумки и чемоданы, и отвезу к Руслану Германовичу, — он обратил внимание на мой домашний вид и добавил: — Я подожду вас в машине, раз вы ещё не готовы.
Приветливо ему улыбнулась и пригласила внутрь квартиры.
— Нужно передать Руслану Германовичу этот конверт и эту коробку. Лично в руки. А поехать к нему я не могу, — расстроенно вздохнула и развела руками. — Увы, но у меня совершенно другие планы, Матвей Викторович. Так и передайте ему.
— Но… — озадаченно посмотрел на конверт и коробку водитель Ладомирского. — Как же…
— Да, ещё передайте, чтобы он заехал за мной ровно в семь вечера в эту субботу. Хотя, в письме об этом упомянула, — произнесла, перебив его.
Матвей Викторович взглянул на меня так, словно я новое чудо света, потом он видимо собрал мысли в кучу, ухмыльнулся и кивнул.
— Как скажете, Тамара Юрьевна. Я передам конверт и коробку Руслану Германовичу лично в руки, можете не сомневаться. Всего доброго.
— Прощайте, — сказала с улыбкой и закрыла за ним дверь.
Посмотрела на время — 10:22.
Что ж, отсчёт пошёл. Интересно, водитель сейчас доложит своему господину о моём своеволии или же по приезду? Впрочем, скоро узнаю. А пока мне нужно снять стресс и съесть одно пирожное. Или два. И договориться с новой клиникой. Я переживала за своего совсем ещё крошечного малыша — пять недель моей крошке и я молила Бога — пусть с ним всё будет хорошо.
Пока я заваривала свежий чай, позвонила Люсьена.
— Привет, — улыбнулась, приветствуя подругу.
— Привет, будущая мамочка, — ответила Люся. — Скажи, ты сидишь? Если не сидишь, то немедленно сядь! У меня для тебя крышесносные новости!
Ого! Подруга была явно взбудоражена чем-то, и её распирало от желания со мной этим чем-то поделиться.
На всякий случай, села на кухонный диванчик и сказала:
— Сижу. Теперь выкладывай, что у тебя произошло.
— Не у меня! А у тебя! Точнее, не совсем у тебя, но тебя это тоже касается! — затараторила Люся.
— Ничего не поняла, — пробурчала я в ответ.
— Так, не перебивай меня и слушай! — воскликнула она. — Я познакомилась вчера с новым мужчиной, а он оказался, знаешь кем?
— Думаю, ты меня сейчас просветишь, — произнесла со вздохом. Не любила я, когда, чтобы добраться до сути вопроса, люди рассказывали долгую предысторию.
— Конечно просвещу! Так вот, моим новым знакомым оказался сам Давид Ткачёв! Он является финансовым управляющим благотворительного фонда помощи брошенным детям-малюткам! А кто этот фонд основал, догадываешься?
— Если честно, то нет… — сказала ей и добавила с усмешкой: — Но не Ладомирский же…
— Ладомирский, моя дорогая! Именно он основал фонд, но только не афиширует об этом. Он перечисляет в помощь деткам огромные суммы! А что это значит? А это значит, что он может быть вполне порядочным человеком. А ещё я узнала от своего Давида, что детство Ладомирского было не из лёгких, но подробности выпытать так и не смогла. Вот такие дела, подруга. Что скажешь?
Почесала кончик носа. А что тут сказать? Я была немного дезориентирована этой новостью.
— Знаешь, как-то не складывается у меня образ Ладомирского с человеком, который помогает детям. Но ещё не факт, Люся, что этот фонд действительно создан для помощи детям. Может, он деньги через него отмывает, или ещё какие тёмные дела проворачивает, — произнесла с долей скепсиса. — Так что не факт, что фонд создан для благородного дела.
— Пф! — фыркнула Люся. — Думаешь, я не подумала точно так же? Именно такой же вопрос задала Давиду. Так он обиделся сначала, а потом сказал, что благодаря фонду были сделаны хорошие ремонты в домах малютки, установлено самое лучшее оборудование для медицинской помощи на месте, куплена хорошая мебель, детям даётся только качественное питание. А ещё Ладомирский помогает тем детям, которым нужна медицинская помощь — операции, лекарства… Давид так рассказывал об этом всём, как художник говорит о своих творениях… Тома, он и правда помогает им.
Я вдруг явственно представила этих несчастных маленьких детишек, от которых по разным причинам отказались родители и на глаза навернулись слёзы.
А ведь детская память всегда будет помнить ту боль души, когда их бросили и они остались одни в этом большом мире. Их крошечные души, наверное, не понимают, за что и почему их оставила Мама…