— Мама, ты свыкнешься, — шмыгаю носом. — Всё будет хорошо, обещаю. Верь мне.
Мама разочарованно качает головой, подбородок её дрожит, но она выпускает мою руку. Я оставляю поцелуй на её влажной щеке и со вкусом соли на губах разворачиваюсь к Кириллу, который, видимо, и не надеялся на такой исход выбора... Который всё это время не дышал. Ждал, пока я вновь не сцеплю свои пальца с его в крепкий замок.
С облегчением выдохнув, он вжимает свои прохладные губы мне в лоб, а потом мы быстро спускаемся по лестнице, подобно беглым преступникам.
Кирилл набрасывает на мои плечи пальто и мы без оглядки мчимся к его машине.
Лишь бы только я не пожалела о своём выборе.
Стоит мотору взреветь, как машина резво трогается с места. Цепляюсь руками за кресло, чтобы не швыряло из стороны в сторону как сдувающийся шарик. Перепугавшись такой скорости, я нашариваю ремень безопасности, накидываю на себя и с горем пополам защёлкиваю замок в фиксаторе.
Выдыхаю, почувствовав себя во мнимой безопасности. Стираю со лба выступивший пот.
Скорость за окном просто бешеная, что я начинаю опасаться за наши жизни и за жизни прохожих, по каким-то причинам встречающих Новый год на улице.
Стараюсь подавить в себе все страхи, чтобы не трястись и как параноик не глазеть на спидометр, стрелка которого стремится к максимуму.
Единственным отвлечением для меня становятся запущенные фейерверки за окном, что так ярко раскрашивают небо. Я считаю их количество, вместо того, чтобы попросить Кирилла сбавить скорость или же расспросить о случившемся. Я боюсь лишний раз открывать рот. Он сейчас явно не в духе. Прислушиваться ко мне не станет.
Вцепившись крепко в руль, Кирилл выезжает на перекрёсток на запрещающий сигнал светофора. Душа ухает в пятки, сердце замирает, когда я вижу стремительно приближающуюся машину. С такой же бешеной скоростью она несётся прямо на меня, слепит своими фарами, что кажется это будет последнее, что я увижу.
— Кирилл! Кирилл! — визжу я.
Зажмуриваюсь, мысленно уже прощаясь с ним. И ведь ни черта не проносится вся жизнь перед глазами. Ни о чём подумать не успеваешь! Только гудящий сигнал клаксона долбит в уши, доставляя нестерпимую головную боль.
Кирилл с усилием выкручивает руль, поддаёт газу. Обороты двигателя возрастают, и когда, казалось бы, столкновение неизбежно, машины разъезжается в каких-то считанных миллиметрах друг от друга. Нас закручивает на заснеженной дороге, резина не справляется с заледеневшим асфальтом. Она не может сцепиться с ним, чтобы затормозить, и в результате нас заносит в сугроб. Капот машины наполовину скрывается в снегу, двигатель глохнет, приборная панель меркнет. Наступает оглушительная тишина.
Смотрю в одну точку перед собой. Ничего не понимаю. Я в глубоком шоке. Жива ли? Или это и есть конец? Если да, тогда почему я не чувствую никакого облегчения? Только пустоту, режущую боль в области грудной клетки и слёзы, скатывающиеся по щекам.
— Бл*ть! Сука! — Кирилл выводит меня из состояния шока своими отчаянным рычанием.
Он шарахает ладонями по рулю, точно в нервном припадке. А потом в них же и зарывается лицом. С ожесточением трёт кожу, мечтая освободиться от внутренних демонов, мучающих его. Между пальцами зажимает переносицу, глаза прикрывает. Так проходит целая вечность. Я лишь становлюсь свидетелем его душевных терзаний, о которых он не желает говорить. Жаль, я бы хотела, чтобы он поделился со мной. Разделил свою боль со мной.
Наконец Кирилл приходит в себя. Он поднимает голову и тут же корпусом переваливается на мою сторону, чтобы заключить меня в удушающие объятия. Это происходит так неожиданно. Паника мгновенно отступает. Туман в глазах рассеивается. Вопросы сами собой отпадают.
— Прости. Прости меня! Я чёртов идиот, я не хотел, чтобы так вышло, — молвит неустанно. Он гладит меня по волосам, а я впервые за долгое время могу ощутить внутри себя облегчение, хоть это и не конец вовсе. Он обхватывает мою голову ладонями, большими пальцами стирает со щёк слёзы, зрачки мечутся по лицу. — Я слишком ушёл в себя! Действовал на автопилоте! Я не хотел... Не хотел...
— Всё нормально... всё хорошо, — беззвучно произношу, голоса почти нет.
Я не знаю за что он просит прощения, мне и не нужно этого знать. Я накрываю его ладони своими, но слёзы не прекращаются. Это слёзы счастья. Наверное. Других объяснений у меня нет.
— Ян? — хрипло произносит, ослепив меня блеском своих глаз.
— М? — поджимаю губы, чтобы вконец не разреветься.
— Давай распишемся, а? — говорит он, подвергая моё тело разрушительному взрыву. Удивлённый вздох так и застревает у меня в глотке.