— Все? — спрашивает она спустя минуту, когда последние конвульсии стихают. Я лишь усмехаюсь, снимая ее с себя, смотрю, как член измазан белесо-красными разводами, а из розовой расщелины вытекают остатки спермы. — Все?
Какой нетерпеливый тон, даже агрессия на фоне боли.
— Пойдем, — собираю сперму и рисую на животе, к груди, по соску. — Помоемся.
— Может, я пойду, вы же все?
— Котенок, я еще не настолько стар, чтобы после одного оргазма ложиться спать, — слезаю с кровати, подхватываю котенка на руки и несу в ванную, где уже набрана вода. Ставлю Арину на ноги и иду к шкафчикам, где всякие масла и даже свежие лепестки роз, как просил.
Арина стоит, вся сжавшись, пока я наливаю аромомасла в ванную и бросаю лепестки.
— Зачем это?
— Хочу, чтобы ты перестала так трястись, — залезаю в ванную и подаю руку. Сажусь так, чтобы ей было удобно лечь на мое тело. Ее собственное напряжено, как камень. Как же тебя расслабить? Поговорить? — На кого ты учишься? Ты же учишься?
— Ну, да. На учителя музыки.
Господи, как благородно.
— Нравится?
— Да, мне не терпится приступить к работе, если честно. В нашей школе.
Смотрю, с амбициями тут совсем беда.
— На каких инструментах ты играешь?
— На фортепьяно, гитаре и флейте.
Пока мы валяемся в ванной, глажу ее тело, лаская то животик, то грудь, то между ног. И чем больше мы разговариваем, тем больше она мне доверяется. Я тоже не молчу.
— А я все детство рисовал. Испортил множество обоев, когда стоял в углу.
— Ой, не зря вы стали архитектором. Мне понравился новый мост.
— Мне тоже. А моему отцу нет.
— Почему?
— Ну, он такой, требующий совершенства, и всегда ищет, к чему придраться. Но я не в обиде. Так я и сам становлюсь лучше. Вот, например, сейчас, — я разворачиваю кошечку к себе, чуть сжимая ногами бедра. — Я с самой лучшей девушкой. Ты невероятная, Арин.
— Зачем вы…
— Тихо, тихо, верь мне, — целую горячие губы, тяну руку между наших тел, трогаю нежные волоски. — Скажи мне лучше, больно киске?
Она качает головой, а я киваю и с улыбкой ее целую, подставляя член к сладкой щели. Вставляю медленно, помогая себе дойти до тугой стенки. Именно в нее толкаюсь сначала медленно, позволяя Арине привыкнуть, а потом сильнее, с каждым всплеском воды увеличивая темп.
И снова глаза в глаза, ни на секунду не обрывая контакта, чтобы увидеть, когда испуг и презрение сменится подступающим возбуждением, полным подчинением даже не мне, а собственному удовольствию… Но пока Арина как замороженная, но и я сразу не сдаюсь.
В комнате заставляю ее выпить еще вина и еще немного поговорить.
— Знаешь, в моей жизни очень не хватает этого, — курю в открытое окно, выглядывая из-за штор. Прекрасная ночь для прекрасной нимфы. Сама же Арина сидит на кровати, прижимая к себе одеяло, держа в другой руке бокал.
— Чего?
— Бескорыстия. Все девушки хотят от меня денег, а такой, как ты, я не встречал. Ты помогаешь бабушке, и это невероятно благородно. Мне кажется, если я и женюсь когда-нибудь, то именно на такой девушке. Чистой. С принципами.
Она хлопает ресницами, внимая каждому слову, и я вижу это в глазах. Расцветающую, как цветок, надежду. Надежду, что она окажется еще одной красоткой из популярного фильма. Надежду на счастливый финал с домиком и выводком.
Мы смотрим, друг на друга, не отрываясь. Я тушу сигарету в пепельнице и иду к кровати. Медленно, осторожно, словно спрашивая разрешения. Она теряется, когда тяну к себе одеяло, оголяя бледное тело со следами своих засосов. Прекрасное. Совершенное. Роняю себе подушку на пол и встаю на колени, двигая Арину на край кровати, сразу раздвигая ноги.
Сжимаю уже готовый член, подставляя к припухлым губкам.
— Смотри, котенок, разве это не прекрасно?
Она молчит, но уже смелее заглядывает на стыковку, потом резко поднимает глаза.
— Что может быть правильнее секса двух половинок, нашедших друг друга в этом жестоком мире? Мы нашли друг друга, Ариш, и я сейчас очень счастлив!
Вот и все. Вот она, нужная эмоция, надежда, волнение и возбуждение, что помогает проникнуть во влагалище почти без труда. Я дергаю бедра на себя, вбиваюсь сразу и резко, принимаясь двигаться на износ. Прошу сквозь шумные выдохи.
— Обними, обними меня.
Она удерживается за шею, а я встаю и начинаю откровенно натягивать на себя девчонку, что с каждым движением стонет все громче.