— С таким голосом и данными? Вне всяких сомнений. Вы циник, как я слышал, но меня не переубедите. Верно, Петр Сергеевич?
— Верно. У Арины большое будущее.
Я не сразу осознаю, что обсуждают они меня так, словно меня тут нет. И я не могу понять, почему Карим так пренебрежительно говорит о моем голосе и данных. Ведь он слышал, как я пою, как играю на фортепьяно.
— Я считаю, что она не формат для современной эстрады. А для театра ее голосу не хватает глубины…
— Зачем вы… — пытаюсь встрять, но меня перебивают.
— Не переживай деточка, ну что может архитектор в этом понимать, — встает напротив продюсер, чуть возвышаясь над Каримом за счет своей тяжести. Защищает меня? Но почему меня нужно защищать от Карима?
Обида застревает в горле. Мне глубины не хватает? За что он так со мной?!
Я стою на месте, сжимаю кулаки, чувствую, как краска льнет к щекам.
— Я понимаю лишь то, что в ее внешний образ придется очень много вложить. Косметологи, хирурги, звукачи, не говоря о довольно нестандартной фигуре.
— Я лучшая на курсе, причем тут моя фигура! — пытаюсь вставить слово, но меня снова перебивает Карим.
— Этого недостаточно, чтобы стать известной. Максимум, что тебя ждет с твоими титьками, которые тоже придется приподнимать хирургу — это постель Петра Сергеевича. Но возможно на это и расчёт, м? — он резко смотрит на продюсера. — А потом обязательно поделится с профессором, который регулярно поставляет ему юные дарования.
— Да как вы смеете! Ваш статус не дает вам права разводить напраслину. Пойдем дорогая, не слушай его, — говорит он мне, уводя от Карима все дальше. Заводит в гримерку, где тут же пьет сразу два стакана воды. — Ты посиди тут, переговорю с Петром Сергеевичем. Так его еще никогда не оскорбляли. И не верь не единому слову. Мы еще докажем ему!
Я только киваю, ощущая себя разбитым фортепьянном, клавиши которого еще пытаются создать музыкальный шедевр мечты, но реальность давит инструментом плохого настройщика, ломая меня окончательно.
— Арина, — дверь внезапно открывается, и я резко встаю, видя перед собой Карима. Он закрывается на защелку, поворачивается ко мне.
— Уходи… Ты не тот Карим. Ты другой.
— Ты обиделась?
— Это шутка? Ты меня оскорбил. Принизил мой талант! Назвал почтенных людей сутенерами, а меня…
— А ты не шлюха? — выдает он спокойно, а я задыхаюсь от острой боли. Мысли, что кружились рядом всю неделю обретают голос Карима, формируясь в эту простую, ужасную правду… Все было ложью, я все придумала? Мне нечего терять?!
Резко подбегаю к нему и пытаюсь дать пощечину, но он перехватывает ладонь и качает головой. Вырываюсь, но он разворачивает меня спиной к себе, прижимает так крепко, что не вздохнуть, пуская по телу удушающий жар.
— Конечно ты не шлюха, Ариш… Но могла бы ею стать, если бы согласилась работать с этими пошлыми уродами. Они ломают девочек. Предлагают заоблачные высоты, а потом, наигравшись, выкидывают как мусор, без гроша в кармане.
Эти его слова как летний дождь в июльский зной. Топят мою обиду, превращая боль в удовольствие от близости любимого… Он рядом. Он защищает меня. Я должна ему верить.
Карим ведет носом по моей шее, задевая самые высокие клавиши моего инструменты. Селит в душе мечту, которая чуть не исчезла. Он рядом. Он со мной. Он руками оглаживает грудь, живот, скользит все ниже, не отрываясь, смотрит через зеркало. Он такой красивый. И сегодня я ему под стать. Он так сказал.
— Ты сказал, мне не хватает лоска. Зачем ты так, — пытаюсь чуть отвоевать себе личного пространства, но такое ощущение, что Карим не позволит.
— Я не так сказал. Ты не формат для эстрады, у тебя нет перекаченных— губ, и той манеры, с которой сейчас там можно заработать. Ты другая. Невероятная, милая, привлекательная, но другая.
— Но я хорошо пою.
— Так прекрасно, что у меня стоял весь твой номер. Но твой голос должен звучать не там…
— А где? Где должен звучать мой голос?
— Он должен звучать только для меня, — оглаживает он мою задницу, заставляя каждую струну нерва играть по его нотам. Господи, как же горячо, как влажно.
Мне нужно узнать, почему я не могла дозвониться, но сейчас все что я могу издавать это стон, когда Карим поворачивает мою голову и жадно прижимается к губам.
Глава 11
В тот же момент во мне что-то взрывается, словно искры фейерверка. Я так долго этого ждала, так долго мечтала, что не остановиться, словно, наконец, приникла к источнику воды после долгого пути по пустыне. И мне надо больше, больше, пока горло не заболит от голода.