— Не знаю! Я его совсем не понимаю…
И не понимаю, почему, несмотря ни на что, меня все равно к нему тянет? Мне все равно хочется его увидеть, обнять… Нелепая одержимость, которая ни к чему хорошему не приведет.
На следующее утро, стоит мне спуститься на завтрак, как я оказываюсь в объятиях Аллы и поверх ее плеча смотрю, как выросли Тихон с Женей. Нет, они, по сути, не изменились, лишь возмужали. И Женя стал парнем Аллы, вот это прям новость, учитывая, как сильно они друг друга ненавидели все детство.
Они неловко переминаются с ноги на ногу, невольно посматривая на мой живот.
Нам пока некомфортно друг с другом, они, скорее всего, давно похоронили меня и жили дальше, в отличие от родителей.
— Ира… — садится рядом Женя, собираясь со мной поговорить.
— Арина. Лучше Арина.
— Ладно. Арина. Карим не обижал тебя? Ты только скажи, мы с Тихоном начистим ему морду.
Тихон кивает, жуя чебурек, которые напекла сегодня мама.
Я смеюсь, качаю головой.
— Нет, не обижал.
— Если ты его защишаешь…
— Конечно, она его защищает…
— Он никогда ни к чему меня не принуждал, пап!
— Он взрослый мужик, а ты…
— Я не ребенок, хватит уже! Мне нужно к бабушке. Она, наверное, волнуется, что я не зашла с утра.
— Поехали, мне тоже нужно увидеть эту твою бабушку.
Пока мы едем в больницу на двух машинах, я тихонько болтаю с Аллой.
— Значит, ты увидела тетю Милену и пошла к Кариму?
— Да я и к Жене пошла, но тот не поверил. Карим тоже меня сумасшедшей назвал. И что, ты приехала и сразу все вспомнила?
— Ага. Как свет в голове включился.
— Я не понимаю, как могла не узнать тебя еще на первом курсе.
— Не могла. Тебе и в голову не могло прийти, что рандомная блондинка может оказаться той самой Ирой. Ну, глупость же!
— Ну, это да… Хотя все равно стыдно. А правда, что Кариму твой папа морду начистил?
— Ну, ударил, да.
— Он заслужил. Он хотел тебя спрятать от всех, представляешь?
— Но не спрятал.
— Это потому что я бы все равно за тобой пришла. Где, кстати, он тебя держал?
— Жилой комплекс в парке за магистралью. Там хорошо, и клиника рядом.
Мы приезжаем в эту клинику, идем толпой в палату.
— Стойте, — торможу отца, чье решительное выражение лица пугает. — Ей семьдесят лет. Она пережила инсульт. Давайте вы не будете толпой заходить и орать.
— И ты предлагаешь просто спустить ей это? Она прекрасно знала, кто ты такая. Тебя искала вся страна. Мало того, что она тебе возраст сменила. Так еще и имя.
— Она виновата, но давай сейчас я ее спрошу, а
16:37
ты будешь спокойно стоять рядом, пожалуйста!
Отец трет переносицу, потом поворачивается к маме, которая прячет улыбку за ладонью.
— Вот как на нее орать? Ей только крыльев не хватает.
— Я тебе поору.
— Ладно, егоза, слово тебе, но если она начнет быковать, я в стороне не останусь.
— Хорошо. Ты не посадишь ее?
— Надо бы….
— Не надо. Она уже никому не сможет причинить вреда.
— Вред ты причиняешь себе тем, что всех так легко прощаешь. Арина, так нельзя. Люди жестоки, они тебя обидят.
— Но теперь у меня есть ты и братья. И Карим.
— Лучше, блять, молчи. Пошли к твоей старушке, я очень хочу знать, как она все это провернула.
Бабушка бледнеет, как только видит, с кем я зашла. Ее всю трясет, но я тут же накрываю ладонью ее руку.
— Бить он тебя не будет, просто задаст пару вопросов. Вернее, я задам, а он постоит.
— Ты вспомнила?
— Да. Вчера.
— Я все гадала, когда это случится, все ждала, что однажды за мной придут и меня накажут.
— А потом решили, что раз не пришли, то можно врать и дальше.
Бабушка вздыхает, устраиваясь поудобнее.
— У меня была дочь. Она вышла замуж за пьяницу и ублюдка. Сначала родились парни, потом Арина. Другая Арина. Родители умерли, а мне осталось воспитывать этих троих дьяволят. Они постоянно убегали, воровали, курили уже тогда. Ей было девять, когда она ушла. Сначала я даже была рада, особенно после того, как она украла дорогую икону, а на деньги купила себе сладостей. Я пошла за ней только через два дня, искала ее. Но вместо нее обнаружила светловолосого ангела, лежащего на берегу в ночи. Всю продрогшую и замерзшую. Я забрала ее домой, отогрела, накормила, я просто стала называть ее Ариной, убедила, что она и есть моя внучка, что родили умерли, что Витя и Степа — ее братья.
Ты не помнила ничего, и я просто вложила в твою голову новые воспоминания.
— А братья? — сижу реву, вытирая слезы краем одеяла. — Они же видели фотографии пропавшей девочки. Как они одну приняли за другую?