Я выгибаюсь, сама обхватываю соски, вдруг понимая, что вот сейчас отпустило… Ненависть осталась, но мысли где-то далеко, где-то в месте, куда неуклюже тычется языком Витя. Я протягиваю руку, удерживаю его голову за волосы и перемещаю бедра так, чтобы язык четко бил по клитору… Вот теперь хорошо, вот теперь приятно…
— Еще… Вот так, да, да… Еще немного… — кончаю шумно, выталкивая из себя воздух. Его ловит Витя, который нависает надо мной, пихая свой отросток, крупный надо признаться, очень большой…
— Нравится, да? Все девки на деревне мою кувалду любили.
— Господи, замолчи, — бь. ю его по спину и тут же выкрикиваю, когда он пробивается через мою щелочку до самого корня. И тут же таранит, не давая передохнуть, пока не кончает на живот и грудь…
В этот момент, когда я уже хочу наорать на него за неаккуратность, где-то что — то взрывается.
Витя тут же соскакивает с кровати, бросается к окну.
— Пиздец, омон и собор…
— Как? Откуда?
— Хрен знает… Бля, посадят же…
— И меня арестуют, — страх узлом живот крутит, слезы градом. Я не хотела этого. Не хотела… Смотрю в окно и замечаю как маму, полуголую ведут к машинам. Боже…
Я слепо пытаюсь одеться, ока Витя ловко натягивает штаны и вдруг убирает ковер, открывает какую — то дверь…. — Куда ты!
— Тупой вопрос. Сбегаю.
— А я? Ты, что просто так меня оставишь?
— А нахрена мне такая обуза?
— Я не хочу в тюрьму, Вить… — в этот момент в дверь стучат.
Витя выругивается, дает мне знак идти к нему. Я тут же спускаюсь по лестнице в полную темноту, в которую тут же окунаешься и Витя.
— Тут есть подвал… Придется идти по нему. Там грязно,
— Ну… Неважно, главное не в тюрьму.
— ну пошли тогда, принцесса, — усмехается Витя переплетая наши пальцы, отчего мое тело начинает звенеть от недавно пережитого удовольствия. Только радости это не приносит. Потому что теперь я совершенно не знаю, что меня ждет…
Глава 43. Арина
После интервью, которое полностью опровергло скандальную статью, меня повезли домой к родителям. Стоило мне зайти домой, как я увидела два десятки пар обуви. Прошла немного вперед и увидела, как несколько пар рук по очереди пытаются успокоить моего Луку.
— Что тут происходит? — я шагаю в гостиную, куда принесли кроватку, чтобы очевидно всем оценить моего сына и его похожесть на Карима.
Людей было так много, что впервые хотелось вернуться в свою палату, где часы приемы были строго ограничены.
Я успела заново познакомится и со свекровью. Ко мне заходил сам президент. Единственный кого я не видела ни разу за эти две недели, так это Карим.
Сегодня утром у него был суд, его осудили на три года, но дали условный срок без права участия в градостроении.
— Ой, Ариночка. Не можем Луку успокоить. Может он кушать хочет? — лепечет мама.
— Так вас тут столько, что мне самой хочется плакать, — беру на руки сына и поднимаюсь в свою комнату. Ложусь на кровать и кормлю грудью.
Сынишка сразу успокаивается, а и я сама засыпаю. Просыпаюсь затемно от звуков смеха, доносящегося из открытого окна. Долго лежу, думая о том, куда поехал Карим после условного освобождения. Может отмечает? А может с Мариной тайно встречается? Почему он так и не приехал сюда? Ну ладно я, но неужели он не хочет увидеть сына…
Такого красивого, такого сладкого малыша…
Оставляю малыша на кровати спать, сама принимаю душ и беру телефон. Ни одного пропущенного, ничего. Я открываю запись суда, которую мне скидывали еще днем. Карим выглядит осунувшимся, но строго и презентабельно… Людей на суде так много, словно его пришел линчевать весь город. Только гильотины не хватает.
Убираю телефон, встаю с кровати.
Выглядываю в окно, где сидят и разговаривают все те, кто ждал меня в гостиной, кто готовил меня к интервью, задавая порой самые каверзные вопросы. Они жарят шашлык, что — то бурно обсуждая.
Кто бы из простых людей знал, что президент может так смеяться, чокаясь со своим другом.
Вздрагиваю, когда дверь в комнату внезапно открывается. Страх царапает нервы и хватаю лампу, готовая в любой момент звать на помощь…
Но на пороге черная тень, лицо которой вскоре материализуется в моего мужа.
Я замираю от удивления, опускаю лампу обратно.
— Привет. Кого боишься?
— Уголовников всяких.
Карим усмехается, закрывает двери… Коротко смотрит на спящего молодца и направляется прямым шагом ко мне.
Я отшатываюсь, не понимая, что ему сейчас нужно. Да и как охрана вообще пустила его сюда.