Там же я прочитала немного о магии и узнала, что они несовместимы. То есть темный не может овладеть светлой магией и наоборот, но это еще не все. У темных и светлых не могло быть детей. Совсем. Ребенок умирал еще в первом триместре, принося матери боль, потому что магия всегда наследовалась от отца. В моем случае, получается, ребенок светлый. Боли я пока не чувствую. Может ли быть такое, что я тоже светлая? Вот темные-то удивятся, едва узнав, что леди Аламинта, дочь темного лорда, вдруг сменила вид магии.
Усмехнувшись, представив лица придворных, я начала читать дальше. Звание эрлорда и делорда носили только два человека в Ардахейме и Фарахейме соответственно. Жен и матерей эрлордов и делордов называли эрледи и деледи соответственно. Также были лорды — их было меньше всего: семь в Темных землях и четырнадцать — в Светлых. А вот остальных магов (а магами в этом мире были абсолютно все, просто разной степени силы) называли эстресс и эстр (женщин и мужчин соответственно). Прочитала и что такое эрастан — это боевой маг, владеющий эфиатом — тем самым удлиняющимся и трансформирующимся оружием, которое я видела в руках стражей.
А дальше много было из истории: как формировался союз, на каких условиях и прочее. Ничего особенно интересного я там не нашла, однако вчитывалась все равно вдумчиво, чтобы получше разобраться в реалиях этого мира.
Когда небо окрасилось в багровый, в комнату постучалась Авина. Она с поклоном сообщила:
— Леди Аламинта, его светлость и эстресс Марисель ожидает вас в гостиной.
Поблагодарив, я поднялась с кровати, запрятала книгу в один из ящиков комода и вышла из спальни к эрлорду. Слегка склонила голову в знак почтения, молясь всем известным богам, что поступаю правильно. Судя по удовлетворенному взгляду правителя, я не ошибалась.
— Ваша светлость, какое счастье видеть вас так скоро.
— Оставим эту лестную иронию, — со смешком протянул он. — Тебя осмотрит целитель. Я должен убедиться, что ребенку ничего не угрожает.
— Как вам будет угодно, ваша светлость.
Ну могу же я позволить себе немного иронии в голосе? Хотя судя по предостерегающему взгляду эрлорда, с этим пора заканчивать. Ладно-ладно, побуду хорошей девочкой. Ради малыша. Интересно, а Аламинта уже дала ему имя?
Теперь я перевела взгляд на второе действующее лицо в гостинной: женщину лет сорока в белой хламиде и своеобразной шляпке, похожей на шапочки католических епископов.
— Круг моих конвоиров все увеличивается, — прокомментировала я. — Может, сразу под замок посадите?
— Надо будет для безопасности ребенка — посажу. Пока достаточно уже принятых мер безопасности.
— Поймите, я не собираюсь причинять вред не себе, не ребенку.
— Хочешь сказать, что не пыталась избавиться от плода? — приподняв бровь, серьезно спросил эрлорд. — Если не хотела уничтожить ребенка, не сбежала бы. Тебе прекрасно известно, что только моя магия может поддерживать в нем жизнь.
— Вы видите только одну сторону и отказываетесь видеть другую, — расплывчато сказала я, хотя сама не видели ни одну из сторон. И добавила для пущей уверенности: — После того как чуть не потеряла ребенка, расставила приоритеты несколько иначе.
— Надо же, наконец-то проснулся материнский инстинкт, м-м?
— Он был всегда, просто старалась его не показывать, чтобы вам нечем было меня шантажировать.
— Сколько дерзости, — неожиданно сказал он, казалось, даже слегка приоткрыв рот от удивления. — Такой ты мне нравится куда больше. Эта кротость невероятно бесила.
Кротость? Значит, Аламинта была скромной и зажатой? Я не могу позволить себе быть такой в нынешнем положении, зато мне удалось логично объяснить изменения в своем характере. А большее можно списать на не слишком близкое знакомство, если доверять словам де Шалиса. Эрлорд смотрел на меня долго, после чего отвернулся.
— Позволь представить тебе одного из лучших целителей Ардахейма, эстресс Марисель, — представил женщину правитель, словно препирательства между нами и не было.
Целительница склонила голову.
— Можете называть меня магистр Марисель, леди Аламинта.
Я внимательнее осмотрела её: упрямая линия бровей, острые скулы и тонкие губы. Морщинки едва коснулись уголка её глаз. Целительницу можно было бы назвать симпатичной, если бы не хмурое выражение лица.