— Мариш… — я даже не знаю, что ей сказать.
— Я делала маску, а потом задумалась, — я впервые вру дочери, потому что пока не придумала, что скажу ей.
— Ты уезжаешь сегодня?
— Нет, — поспешно говорю. — Сегодня я остаюсь дома. Неважно себя чувствую.
— Ты точно не заболела?
— Нет, — я обнимаю дочь за плечи. — Если хочешь, посмотрим фильм.
— Я надеялась, что ты отпустишь меня погулять, но если ты остаешься, то…
— Можешь идти, Мариш, я поработаю.
Дочь благодарно взвизгивает и убегает собираться, я же жду, когда она уйдет, а едва это происходит, беспокойно мечусь вначале на кухне, а после в комнате. Стараюсь убраться, но ничего не получается, вещи то и дело валятся из рук, а внутри зарождается стойкое чувство надвигающегося личного апокалипсиса.
Когда звонит Дима я попросту не беру трубку. Боюсь, что начну разговор с обвинений, хотя не уверена на сто процентов, что он точно виноват. Ни один способ предохранения не дает стопроцентный результат. Мы использовали презервативы, потому что мне так и не смогли подобрать другой метод контрацепции. Таблетки не подходили, с гормональным кольцом были проблемы и дискомфорт, спираль приносила болезненные ощущения. А вдруг презерватив порвался? Но тогда почему Дима не сказал? Когда он звонит еще раз, я набираю в легкие воздуха и отвечаю.
— Малыш, я соскучился, жду тебя, — слышу в трубку и почему-то раздражаюсь.
— Прости, я сегодня никак не могу. Плохо себя чувствую. Встретимся завтра, — я уже хочу положить трубку, но вдруг слышу его обеспокоенный голос.
— Что-то серьезное? Я могу приехать к тебе, отвезти в больницу. Хочешь…
— Дима, — я повышаю голос. — У меня все в порядке.
— Мил…
— Я просто отлежусь и все будет в порядке, правда.
Дима, наконец, соглашается, и не норовит тут же приехать. Я не хочу. Мне нужно подумать, что делать со всем этим дальше. За последний месяц мы на удивление отдалились, перестали так часто видеться, да и предполагаемый переезд повлиял на меня. Резко расхотелось что-либо менять, выходить из зоны комфорта и чем-то жертвовать.
Я начинаю сомневаться, что в принципе готова связать свою жизнь с Димой, хотя до этого хотела этого, ждала.
Маришка возвращается домой ближе к десяти, счастливая, веселая и жизнерадостная. Она застает мой растерянный вид и серьезно спрашивает:
— Мам, что-то случилось?
— Нет, что ты, — тут же отвечаю я, но дочь мне не верит.
— Мам, если дело в переезде, то соглашайся. Я помогу собрать вещи… я же вижу, с тобой что-то не так.
Я улыбаюсь и приказываю внутренне быть сильной, хотя бы ради дочери, готовой меня во всем поддержать.
— Не из-за переезда, — уверенно говорю я. — Мы останемся здесь. Может быть, у нас с Димой получится договориться и он переедет к нам.
— Правда? — удивляется Маришка. — Это было бы здорово!
— Я пока не знаю, но очень на это надеюсь.
Мы разговариваем еще некоторое время, после чего Маришка уходит, а я остаюсь в гостиной, сажусь на широкий кожаный диван и подтягиваю под себя ноги. Теперь я даже не уверена в том, что хочу видеть Диму здесь, не говоря уже о том, чтобы переехать в другой дом.
Глава 8
Вечер сменяет утро, и на смену разбитости приходит тошнота. Я час торчу в ванной над унитазом и пытаюсь прийти в себя. Пишу Светочке сообщение, что задержусь, а может и приеду позже. Прошу отменить все встречи и перенести их, правда, дату переноса сказать не решаюсь, потому что не знаю, будет ли мне легче в ближайшее время. Я вспоминаю беременность Маришкой и понимаю, что такого со мной тогда не было, поэтому я немного волнуюсь.
— Ма-а-а-а-ам, — слышу голос дочери за дверью. — Мы едем?
Я совершенно забываю о том, что должна отвести Маришку в институт. Я включаю воду, умываюсь, упираюсь руками о раковину и смотрю в зеркало: под глазами залегли темные круги, кожа бледная, губы почти синие. Я с силой растираю щеки и губы, чтобы они немного налились краской и открываю дочери. Она удивленно осматривает меня, останавливает взгляд на моем лице и что-то решает для себя.
— Мариш, я отравилась, — говорю так, чтобы не вызвать у дочери подозрений. — Я сейчас вызову тебе такси.
— Мам, может скорую? — обеспокоенно спрашивает она. — Ты такая бледная. Или хочешь я останусь с тобой?
— Нет, милая, — я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но получается в конечном итоге какой-то оскал.
— Ма-а-а-а-а-м.
— Мариш, все в порядке, просто суши были несвежими.