— Нет. Довольно бока отлёживать. Я пришёл в себя уже давно и готов вернуться. Ты зря держал меня в лечебнице три недели. Это впустую потерянное время, Вань.
Брат сжал моё плечо пальцами:
— Знаешь, я так не считаю. Сейчас ты похож на человека, а не на конченного психа.
Я отошёл от брата, размял шею и уставился в окно.
— Скоро кончится ноябрь. А я проебал половину осени.
— Нет, — поправляет меня брат. — Ты проебал почти целый год, пока носился со своими недо-отношениями с этой шалавой Миланой.
Я молча проглатывал справедливые поправки, внесённые братом. У меня было время подумать обо всём.
О Милане, в том числе. Она всё ещё сидела занозой внутри, от которой нарывало гноем. Но я чувствовал, что скоро этот нарыв прорвёт, потом станет легче.
— Даже ничего не возразишь? — удивился брат.
— Нет. Согласен по всем пунктам.
— Так хочется вернуться в нормальную жизнь? — недоверчиво спросил Иван.
— Да. Очень.
Брат отошёл в сторону. Достал телефон и набрал номер своего знакомого, управляющего этой клиникой. Иван попросил, чтобы меня готовили к выписке.
Внутри бурлило радостное предвкушение и нетерпение. За три с лишним недели я возненавидел всеми фибрами своей души стены лечебницы для алкоголиков и наркоманов Хотелось вырваться поскорее отсюда…
Через час внедорожник брата выехал за пределы территории частной клиники.
— Дай сяду за руль? — я чувствовал себя младенцем, которого впервые вывели на прогулку.
— Не борзей, Арс. Первое время тебя будет всюду сопровождать водитель.
Брат наградил меня тяжёлым взглядом.
— Не просто сопровождать, но и приглядывать, сигнализировать мне. Узнаю, что ты сорвался, отправлю на лечение за границу. На год. В закрытую лечебницу без права посещения. Ясно?
— Яснее некуда, — согласился я и одёрнул рукава джемпера.
Разгладил ладонью джинсы. Мне было непривычно в такой повседневной одежде. Я чувствовал себя чужаком в этой одежде, потому что обычно я натягивал на себя рубашку и чёрный костюм.
— Зарули на кладбище, — попросил я.
— Я знал, что ты это скажешь, — брат иронично хмыкнул, но больше не насмехался надо мной.
Он привёз меня на кладбище и показал могилу Миланы. Старший брат отошёл в сторону, предоставляя мне свободное пространство для скорби.
А я, глядя на дорогущий памятник, не ощутил почти ничего. Мне не верилось, что Милана мертва. Как будто от того, что я не увидел своими глазами, как в землю опускали гроб с телом девушки, её смерть можно было считать фикцией.
Но могила была. Памятник, фото, строки соболезнования. Свежие букеты цветов.
Я поправил один из венков и только потом, прикоснувшись к скорбному атрибуту смерти, понял, что Милана мертва. Совсем. Окончательно.
— Вань?
Брат подошёл ко мне, остановившись рядом.
— Чего?
— Как это случилось?
— Не справилась с управлением. Села за руль не в том состоянии.
— Пьяной? — уточнил я.
— Не пьяной, а нажравшейся таблеток радости. Без шансов. Её головой можно было в футбол играть, — мрачно пошутил Ваня.
Потом брат пристально посмотрел на меня, впиваясь пристальным взглядом, словно искал следы одержимости.
Пока не было ничего. Сердце билось ровно и спокойно. Минутой ранее я принял смерть бывшей невесты.
Гораздо больше меня интересовал другой вопрос.
— Со мной в клубе была девушка. Я принял её за Милану. Что с ней?
Ваня приподнял уголки губ, обозначая улыбку.
— Я решил эту проблему.
Брат посмотрел на часы и хлопнул меня по плечу.
— Пора возвращаться домой. Сегодня ты переночуешь у нас.
— Жена не будет против?
Ваня пожал плечами:
— Оксана тебя не переваривает, зато дети будут рады. Они по тебе соскучились.
Я нырнул в тёплый салон автомобиля. Ваня развлекал меня беседой. Но у меня из памяти не выходил смутный образ.
Кроваво-красное платье, светлые волосы, еле слышные оправдания.
Тогда я посчитал слова девушки за пьяный бред своей бывшей невесты, но сейчас понимаю, что девушка не врала. Она не понимала, кто я, и почему лезу к ней с претензиями.
— Как ты решил проблему, Ваня?
— Зачем тебе это знать? — напрягся брат.
Я развернулся в его сторону.
— Зачем? Ваня, я трахнул девушку, как две капли воды похожую на Милану. Я считал, что трахаюсь с Миланой!
— Уверен, что она была так похожа, как ты об этом говоришь?
Карие глаза брата сощурились презрительно:
— Ты даже на ногах стоять не мог! Ты на четвереньках полз в сторону выхода, когда я тебе позвонил. Уверен, что разглядел девушку хорошенько, а?