— Ром, я могла бы остаться на ночь в своей квартире. От неё и до работы ближе, и не так страшно, как в пустом огромном доме.
Он молчит и, кажется, предложенный вариант ему не по душе.
— Малыш, я не против, — произносит ласковым голосом Ромка. — Просто это немного нелогично. Дом твой, ты в нем полноправная хозяйка и мне бы очень сильно хотелось, чтобы ты продолжала оставаться в нашем семейном гнёздышке.
Я не спорю с ним, но только потому, что моему жениху сейчас сложно.
— Ладно, конечно же, я останусь, если для тебя это важно.
— Спасибо, Аль, — выдыхает Ромка. — Не бойся и помни, что мысленно я рядом, несмотря на расстояние между нами больше трех тысяч километров.
Чем быстрее утекает рабочий день, тем больше мне не хочется возвращаться в наш семейный особняк. С радостью осталась бы на ночное дежурство, но я отказалась от них на прошлой неделе по причине того, что стала чувствовать острое недомогание под вечер. Срок моей беременности небольшой, но рисковать здоровьем будущего малыша во имя работы я не собираюсь.
Снимаю с себя белоснежный халат, вешаю его на «плечики» в шкаф. Прохожусь расчёской по спутанным кудрявым волосам и, забрав с собой верхнюю одежду и сумку, прощаюсь с коллегами и выхожу в коридор. Кажется, моё особое положение не удалось оставить в тайне. За моей спиной шепчутся, но, тем не менее, всегда пытаются облегчить мне задачу даже там, где я не прошу и могу справится самостоятельно.
Когда прохожу мимо поста медсестры не могу остановиться и не спросить о последнем своем прооперированном пациенте. Совсем молодой парень, который попал в аварию и повредил себе внутренние органы. Я оперировала его вчера. Сегодня его должны были перевести из реанимации в палату.
— Жанна, как себя чувствует Красильников?
— Всё хорошо, Альбина Сергеевна. Он уже в общей палате, родственники рядом. Я уколола ему обезболивающее, потому что жаловался на боли.
— Спасибо, Жанна.
Я покидаю здание больницы, когда уже прилично стемнело. Выхожу на улицу и замираю от неожиданного порыва ветра, который дует мне прямо в лицо. Кажется, что на улице происходит полнейший хаос — дождь перемешан со снегом, деревья шатаются в разные стороны и у меня с трудом получается добраться до парковки.
Сажусь за руль и думаю о том, что неплохо было бы уметь врать и изворачиваться. Сказать Ромке, что поехала к нам домой, а самой остаться в городской квартире. Мне было бы так гораздо комфортнее, но дурацкий характер не даёт мне возможности этого сделать. Не умею я врать и не терплю этого от других.
До посёлка доползаю спустя три часа, подолгу замирая в пробках. Порываюсь позвонить Роману и высказать ему своё негодование, но понимаю, что это лишнее и ему не до меня. У него отец, возможно, умирает, а я тут со своими пустяковыми проблемами.
— Я дома, — обращаюсь в тишину и тут же включаю свет во всех комнатах.
Достаю из холодильника вчерашний недоеденный ужин, грею его в микроволновке и посматриваю на часы. Сейчас поем как следует и тут же завалюсь спать. Чем быстрее я это сделаю, тем быстрее наступит утро. Глупо, наверное, в свои тридцать три года бояться темноты, но такой уж трусихой я родилась.
Микроволновка сигнализирует о том, что ужин разогрелся и едва я тяну руку к тарелке, как в доме выключается свет. Совершенно неожиданно и уж точно не вовремя, поэтому от шока я вскрикиваю. Надеюсь, что его мгновенно починят, поэтому первую минуту не двигаюсь с места. Но проходит время, а никто даже не думает чинить чёртову электрику!
Мне приходится пошевелиться сквозь сковавший тело страх. Где-то в сумочке лежал мой мобильный телефон — нужно просто найти его, позвонить охране и спросить что здесь происходит? Я понимаю, что погодные условия сейчас не самые лучшие, но они обязаны починить неполадки, иначе… иначе я просто умру здесь от паники и ужаса.
Мне отовсюду мерещатся странные звуки, пока я иду из кухни в прихожую. За окнами сильно воет ветер, слышится посторонний скрип. Мои нервы на пределе — я думаю о том, что сейчас же найду сумочку, ключи от автомобиля и уеду отсюда вне зависимости от того, как скоро починят электрику.
В прихожей ещё темнее, чем на кухне — сюда не пробивается даже лунный свет. Я шарю руками по пустоте, пытаясь найти злополучный шкаф, куда сунула сумку, но тщетно. Он словно растворился в темноте. Сердце ухает в грудной клетке, когда я слышу за дверью отчётливые шаги. Здесь кто-то есть! И этот кто-то стоит прямо за моей дверью. Когда во входную дверь стучат, мои нервы не выдерживают, и я громко кричу. Так громко, что закладывает уши. Надеюсь на то, что пришедший решит, что в доме живёт сумасшедшая и по-быстрому свалит отсюда.