Слышится стук в ординаторскую и в дверном проеме показывается светлая шевелюра медсестры Нади. Её лицо выглядит взволнованным я и понимаю, что игра в карты окончена.
— Поступил мужчина без сознания. Внутреннее кровотечение, множественные ушибы, травма грудной клетки с повреждением кожных покровов…
Мы одновременно поднимаемся с Дашкой с места и следуем за медсестрой. Она сбивчиво рассказывает то, что успела узнать при поступлении мужчины в отделение экстренной хирургии.
Моё сердце начинает стучать гораздо чаще, когда замечаю на каталке и без сознания его. Лицо залито кровью, так, что почти не разобрать, но я четко знаю, что это он. Илья Громов и есть тем самым поступившим без сознания мужчиной со внутренним кровотечением, множественными ушибами и травмами…
— Матерь Божья, это же Громов, — подтверждает мои мысли Дашка и переводит взгляд на меня.
— Готовь операционную, Надя. Живо! — я нахожусь где-то на грани.
Словно всё произошедшее не с нами, не со мной.
Надя послушно кивает и убегает прямо по коридору, а каталку с Громовым везут вслед за ней. Я знаю, что будет дальше — сто раз это проходила. Мы будем балансировать, играя со смертью и если с посторонними это прокатило бы, то с человеком, на которого я всё ещё остро реагирую — вряд ли. Илью нужно спасать и делать это отключив собственные чувства и эмоции, а у меня пока с собой справиться не получается — руки дрожат, сердце трепыхается в грудной клетке, а иду я на "ватных" ногах.
— Я тебя не пущу, Аля, — строго проговаривает Дашка, когда закатывает каталку с Ильей в операционную.
Передо мной закрывается дверь и всё что мне остается это… ждать?
Глава 20.
Альбина.
Нет ничего хуже ожидания, когда время тянется подобно резине, а ты только и делаешь, что ждешь. По коридору туда-сюда бегают медсестры, а я как-то отрешенно смотрю на них. Пытаюсь ущипнуть себя и проснуться, убедиться в том, что это дурной сон, но эти приемы не помогают и я вновь возвращаюсь в реальность. Суровую реальность, где в моей операционной борется за жизнь Громов Илья.
Понимаюсь с места, делаю глубокий вдох-выдох и направляюсь туда. Я же прокляну себя, если сейчас не попробую. Если не попытаюсь ему помочь и просто сложу руки.
Сколько часов прошло с того момента, как его увезли от меня? Час, полтора? Совсем потерялась во времени.
Толкаю дверь в операционную и чувствую, как внутри меня всё ноет и болит. Над Громовым стоит Дашка. Вся мокрая от напряжения. На её лбу блестят капельки пота, она ни слова не произносит, глядя на меня. Я знаю, что ей сейчас сложно. И пациент сложный — мой Илья.
— Вроде бы все сделала как надо, а кровотечение не останавливается, — произносит негромко Дарья. — Взгляни свежим взглядом.
Я делаю шаг навстречу и напрочь выключаю в себе любые эмоции. Жалость и сострадание сейчас ни к чему. Он мой пациент, который нуждается в скорой помощи. Я — врач, который может ему помочь. Натягиваю перчатки, начинаю осмотр.
— Нарушение целостности паренхимы селезёнки, — произношу уверенным голосом, потому что раньше уже сталкивалась с подобным. — Нужно делать иссечение поврежденных тканей и накладывать глубокие швы.
Надя протягивает мне инструменты, а Дашка стоит рядом и молча за мной наблюдает. Я не могу осуждать её, она сделала всё, что могла. Просто я добавила несколько штрихов к её несовершенной работе, довела её до конца.
Проходит немного времени, прежде чем кровотечение удается окончательно остановить. Сердцебиение приходит в норму, как и пульс. Он жив. Он будет жить.
В висках до боли пульсирует и, кажется, что я совсем без сил, когда Илью увозят от меня в отделение реанимации.
— Как он?
— Пока не приходил в себя, — отчитывается медсестра. — Не волнуйтесь Вы так, я сразу же сообщу, если будут изменения.
На улице утро, мне пора ехать домой, к дочери. Я медленно киваю головой и направляюсь на выход из больницы. Ночь выдалась на редкость сложной, поэтому речи о том, чтобы ехать за рулем нет. Я вызываю такси, забираюсь на заднее сиденье автомобиля и называю адрес.
От работы и до дома успеваю ненадолго закрыть глаза. Не засыпаю, нет, просто представляю, как Илья идёт на поправку. Как приходит в себя, как с него постепенно снимают повязки. Как рассасываются швы, а кожа лица приобретает здоровый оттенок.
— Приехали, — слышу голос таксиста и протягиваю ему купюры.