— Останови машину, мне нужно выйти, — произносит Соня несколько минут спустя.
— Зачем?
— Меня тошнит.
— Скажешь ещё, что уже забеременеть успела?
— Останови, меня реально сейчас вырвет! — взвизгивает Орлова.
Я киваю Олегу, и он останавливает автомобиль у станции метро. Соня распахивает дверцу автомобиля, выбегает на улицу и, показывая нам средний палец, скрывается в подземке.
— Стерва малолетняя! — шиплю негромко.
Тянусь к пачке с сигаретами, но потом одергиваю себя.
— Куда ехать будем, Илья Владимирович? — спрашивает мой зам, понимая, что добыча ушла.
— Сейчас заскочим в клинику, я сдам один анализ, а потом в аэропорт, Олежек. В аэропорт. У меня самолёт через час.
Глава 40.
Альбина.
Я чертовски устала быть сильной женщиной.
Хочется быть слабой, хрупкой и ранимой. Хочется позволить Громову взять все обязательства на себя, не думая о том, что что-то может пойти не так. Именно поэтому я жалуюсь ему на Игнашева. Изливаю то, что накопилось у меня внутри.
Громов обещает, что прилетит первым же рейсом до Москвы. Я вызываю такси маме, всё ещё выслушивая от неё причитания о том, что напряженная ситуация между мной и Романом сложилась только благодаря Илье. Я киваю в ответ на её нападки, понимая, что она никогда больше не примет Громова, поэтому нет смысла доказывать ей, что для меня он — лучший.
Едва мама переступает порог моей квартиры, как оживает мой мобильный. Первым моим порывом является выбросить телефон в окно, потому что на дисплее светится номер Игнашева, но потом я вспоминаю, что мой смартфон не виноват в том, что на него звонят всякие придурки.
— Слушаю, — рявкаю в динамик, перекрикивая приветствие Романа.
— Вижу, ты не в духе.
— Твоими стараниями.
— Аль, у меня есть к тебе деловой разговор, — произносит вкрадчивым голосом Ромка.
Он уже что-то задумал. Тяжело вздыхаю, мысленно желаю себе терпения и сажусь в удобное кресло, прикрывая глаза.
— Говори, у меня мало времени.
— Завтра я собираюсь ехать в суд для определения места жительства ребёнка, — начинает Игнашев.
Всё мое тело напрягается и превращается в один сплошной оголенный нерв. Зачем он так сильно мучает меня? Разве мои страдания принесут ему удовольствие?
— Как ты помнишь у меня есть связи в суде. К тому же, есть доказательства того, что ребёнком ты почти не занималась.
Иди к чёрту. Иди к чёрту. Пожалуйста, иди к чёрту!
— Что ты хочешь от меня? — спрашиваю, сцепив зубы.
Больших финансовых вложений у меня нет, максимум заначка на чёрный день.
— Попроси Громова, чтобы он перестал мне угрожать, — неожиданно выпаливает Рома. — И требовать деньги.
Я правда не нахожусь, что ему сказать. Это так неравноценно что ли, держать на одной чаше весов сумму денег, на другой нашу дочь. И судя по просьбе Игнашева первое в его случае явно перевешивает. Мне как матери этого не понять.
— Это всё? — спрашиваю его.
— Пока да, Аль. В противном случае мне придется идти до конца.
— Жалкий ты, однако человек, Игнашев, — проговариваю напоследок и кладу трубку.
Громов переступает порог моей квартиры уже под вечер. Я встречаю его с малышкой на руках и взволнованно посматриваю на её реакцию. Илья выглядит… уставшим. Это понятно, потому что он наверняка ни дня не провел там без работы и своих гениальных бизнес-планов.
Вика не плачет, а это уже хорошо. Наблюдает за тем, как Громов достает из подарочного пакета для неё презенты.
— Я не знал, чем увлекаются девочки её возраста, поэтому взял всё, что мне предложили в детском отделе, — произносит Илья.
По нему видно, что он волнуется, но совершенно искренен в своих намерениях понравиться моей дочери. Что-то болезненно колет в области сердца, когда я думаю о том, каким бы отцом стал Громов для нашей общей дочери. Почему-то интуитивно приходит контрастное сравнение с Романом — он был бы полной его противоположностью. Я в этом уверена.
— Спасибо, Илья, — улыбаюсь, принимая подарочный пакет. — Думаю, ты однозначно ей угодил.
Мы проходим на кухню, где я помещаю дочку в электрокачели и грею ужин, который приготовила самостоятельно. Обычно у меня не было на готовку времени, но для Громова захотелось чего-то особенного, сделанного собственными руками и с душой.
Я волнуюсь, и он тоже. Наша встреча похожа на первое свидание двух малознакомых людей, но, возможно, так оно и есть — мы знакомимся заново. Илья не знает меня матерью, поэтому, застыв на месте, внимательно наблюдает за мной и преимущественно молчит.