Ненадолго задумываюсь. Заехать к ней напоследок? Глупо, наверное. Да и не мальчик я сопливый, чтобы выпрашивать шанс на будущее с ней.
— Не надо, Олег. Пусть будет так как будет. В два часа, значит в два.
Глава 45.
Илья.
Переговоры заканчиваются вполне мирно, несмотря то, что для подстраховки Орлов и его команда все это время ждали меня на парковке. Я выхожу из кабинета, жму руку адвокату за проделанную работу и, спустившись на улицу, останавливаюсь возле урны.
Нащупываю в кармане пачку сигарет. Хрен знает, зачем ношу её, но сейчас она очень даже кстати. Затягиваюсь горьким дымом, выдыхаю его, испытывая короткое облегчение и замечаю, что в мою сторону направляется Игнашев.
— Угостишь сигаретой? — спрашивает он.
Тянусь к пачке, достаю оттуда одну и протягиваю Роману. Кто бы сказал мне ещё десять лет назад, что лучшего друга, с которым я прошёл огонь, воду и медные трубы, я буду сторониться и испытывать такую сильную неприязнь, я не поверил бы и плюнул в лицо.
— Доволен? — спрашивает Роман, выдыхая в сторону дым.
— Да. Особенно тем, что твоё гнилое нутро удалось распознать. Вовремя и с достаточно малыми потерями.
— Мне кажется, что ты с лихвой всё компенсировал, — не успокаивается Роман. — Альбина и мой ребёнок теперь с тобой, деньги, вложенные в мою компанию ты не то, чтобы отбил, а даже приумножил.
— Жалеешься?
— Констатирую факт. Наверное, глубоко в подсознании я знал, что так будет. Но рад, что, хотя бы ненадолго, но утёр тебе нос.
— Ты болен, Ром, — гашу окурок об урну и перевожу взгляд на избитого товарища.
Даже не задумываюсь над тем, как он выбрался из ямы, как добрался до города. Пусть считает чудом, что вообще остался жив.
— Ты всегда ставил себя выше других, Громов. Самый красивый и самый умный парень школы и университета. Самый талантливый и обаятельный, сводящий всех девчонок с ума. Знаешь, временами это стало мне надоедать. Я тоже не урод был, но как только ты появлялся на горизонте, то Ромка Игнашев становился середнячком. Мерк на твоём фоне. Даже мать моя и отец покойный и те ставили тебя в пример.
По мере того как долго он говорит, я осознаю, что всё это длилось гораздо дольше, чем я себе думал. Он просто копил ненависть ко мне, а потом выплеснул её в самый подходящий момент, за что не даром поплатился.
— Мне приходилось за тобой «донашивать» девочек, потому что ты был первым перед кем они с радостью раздвигали ноги. А я вторым. Всегда вторым и даже для Альбины.
— Заткнись и не смей упоминать её, — произношу, стиснув челюсти.
— Она пришла в наш класс такой невинной и нежной, что сразу же мне понравилась. Я вдруг подумал, что раз она попроще чем другие девчонки, то ты даже не обратишь на неё внимание. Я оставлял ей записки и разрабатывал план по её завоеванию, но вдруг опять вылез ты и всё испортил. Прибрал её к своим рукам, не обращая внимания на то, что она так же сильно нравилась твоему другу.
— А сказать об этом было слабо? Или ты только и мог, что захлебываться собственным ядом?
— И что это изменило бы? Ты отказался бы от Альбины? — ухмыляется Игнашев.
— От любой другой да. Но не от неё.
— Вот и я о том же, Громов. Наша дружба не была для тебя на первом месте.
— И что дальше? — спрашиваю, шаря по карманам в поисках новой дозы никотина. — Ты всю свою жизнь положил на то, чтобы мне отомстить?
— Все получилось само собой, — пожимает плечами. — Я никак не мог построить отношения, а ты уже был в браке с Альбиной, но, тем не менее, умудрялся нравится при этом другим девушкам. Ей было плохо, а ты не смог её поддержать.
— Зато ты утешил.
— Да, я оказался единственным, кто поставил её на ноги.
— Перед этим поломав? Чушь ведь о том, что я ей изменял. И ты прекрасно знал об этом.
— Чушь не чушь, но я ощутил себя рядом с ней нужным. Постепенно, с трудом и упорством добился её.
— А потом опять появился я? Зачем звал тогда в свой бизнес?
— Бизнес — это только бизнес и ничего личного, Илья. Я просто знал, что тебя заинтересует моё предложение ну и не мог не утереть тебе нос беременностью Альбины и тем, что счастливо живу с любовью всей твоей жизни. Думал только, что прочно её к себе привязал.
— Не получилось? — спрашиваю с ехидцей. — Ведь даже в аварии я выжил. Тебе на зло.
— Да пошёл ты! — кривит лицо Ромка.
Тушу окурок в урне и смотрю на его искалеченное лицо. Отхватил вроде достаточно, но его всё равно куда-то не туда несет. Был бы на моём месте кто-то менее сговорчивее, его лицо заново засверкало бы новыми синяками и кроводтёками.