— Не сработалась с начальством, — отвечаю правдиво.
Пусть даже он подумает, что я конфликтный человек, но я не вижу смысла скрывать причину.
— У нас есть для Вас место, Альбина Сергеевна. Штатным хирургом, — произносит Сергей Борисович, немного подумав. — Всё то, что Вы делали до этого — ничего нового. Плановые и экстренные операции.
Чем больше он рассказывает о том, что меня здесь ждёт, тем больше я убеждаюсь, что это место — работа моей мечты. Понимающий шеф, который осознает, что с ребёнком меня ждут частые отлучки, адекватный график работы и близкое местоположение. Я внимательно смотрю в его карие глаза и начинаю осознавать, что ранее я отказывалась от вакансий не потому, что боялась, а потому, что интуитивно отталкивала всё то, что могло связать меня со столицей.
— Так, когда Вы сможете приступить к работе?
— Извините, Сергей Борисович. Я не смогу.
— Не понимаю Вас, — он хмурится и внимательно рассматривает меня. — Мне показалось, что я предложил оптимальные варианты работы.
— У Вас очень хорошие условия, — спешу оправдаться. — Вся проблема не в вас, а во мне.
Он удивленно вскидывает брови и, наверняка думает о том, что я сумасшедшая. Но сейчас я чётко понимаю то, что мне на это плевать.
Я просто не должна быть здесь.
— Что сказали в больнице? — спрашивает мама, встречая меня на пороге квартиры с малышкой на руках.
— Ничего не вышло, мама, — отвечаю ей.
Снимаю с себя верхнюю одежду, ботинки, прохожу в ванную и мою руки. Сейчас грядёт большой скандал, но я как-нибудь его переживу. Постараюсь противостоять.
— Нет, ну надо же! Я же просила Сергея Борисовича, чтобы он посодействовал, а тут вдруг не вышло, — возмущается мама. — Сейчас я ему позвоню и устрою разборки!
Родительница протягивает мне сонную малышку и тянется к телефону. Она любит и умеет затевать скандалы, я убедилась в этом на личном опыте.
— Не надо никому звонить, мам, — выхожу из ванной, принимаю на руки Викулю.
— Как это не надо? Это старый папин знакомый и он обещал помочь тебе с трудоустройством.
— Это я не захотела туда устраиваться, — говорю наконец правду.
— То есть как это? Но я же старалась, Альбина…
— Извини, мам. Я не хочу работать больше в Москве.
— Аля, что ты сейчас говоришь такое? — она берется за сердце и опускается в кресло.
Мне приходится поделиться с ней тем, что меня гложет. Со своей неуверенностью, которая с годами переросла в хроническую, с недоверием, которое я испытывала к любимому человеку. Она внимательно слушает и не перебивает меня. В какой-то момент, я понимаю, что так хочу услышать от неё одобрение, поэтому продолжаю и продолжаю говорить, пока мой поток слов не иссякает.
— Ты хочешь полететь к Громову? — выражение её лица при упоминании имени Ильи становится таким, будто она съела кислый лимон.
— Хочу, — опускаю глаза в пол. — Я люблю его, мам.
— Нет, — мама поджимает губы в тонкую линию и поднимается с места. — Этого не будет, Альбина. От меня поддержки в этом вопросе ты не дождешься. Более того, если ты вернешься к нему, считай, что матери у тебя больше нет.
Она уходит, театрально хлопнув за собой дверью. Так, словно до этого я разговаривала в пустоту. Меня ничего не держит в Москве, кроме квартиры и старенькой матери. Много это или мало, я не пойму. Но я так устала просыпаться с давящим чувством пустосты внутри и сожалением о том, что важное — я упустила.
На автомате кормлю малышку и укладываю её спать. Вернувшись на кухню, завариваю себе чашку крепкого чая и выглядываю в окно за которым уже началась весна.
В последнее время я буквально не выпускаю телефон из рук. Поэтому сейчас он вовремя оказывается рядом. Снимаю блокировку, вбиваю номер мобильного, который знаю наизусть и в этот раз не сбрасываю.
Один гудок, другой, третий. Сердце бешено бьется в груди от мысли, что Илья мне больше не ответит. Вызов заканчивается, но трубку он так и не снимает.
Беспомощность, слабость и осознание того, что мой поезд ушёл — это всё, что я ощущаю.
Я пытаюсь занять себя чем-нибудь, пытаюсь улыбаться дочери сквозь слёзы, но у меня мало получается. Мы занимаемся с Викулей развивающими занятиями, я хаотично ищу новые для себя вакансии и даже включаю кинокомедию, чтобы не оставаться с гнетущими мыслями один на один.
Сон идёт плохо. Я закрываю глаза, вновь просыпаюсь, проверяю спит ли малышка. На часах почти полночь и единственный для меня выход это выпить снотворное. На цыпочках, чтобы не разбудить дочку, крадусь на кухню и достаю пузырёк с лекарством.