Она серьезно не понимает или притворяется? Ловкая игра в овечку?
— Я это вижу так: кому-то стоит поперек горла наш союз с демонами, поэтому всё подстроено заранее и ты в этом играешь не последнюю роль. — Мой взгляд опустился к еще плоскому животу и вновь поднялся к глазам. — Участвовала ли ты по собственной воле или стала жертвой чьих-то интриг, мне неведомо, но отпустить тебя я не могу: даже если поверить, что ты непричастна, что есть тот, кто это затеял, то он может найти моего ребенка и использовать в своих целях. И ты не находишь подозрительным, что делегация из Арона прибыла сразу же, как только ты появилась в этом мире? Будто ты отправила им какой-нибудь… сигнал.
— Сигнал? — голос девушки дрогнул.
— Вот только никак не возьму в толк, почему ты: ничем не примечательная, не обладающая особо привлекательной внешностью, никак не выделяющаяся девушка? Если ты не участвовала в этом, они могли бы подобрать кого-то… более.
Глаза девушки вспыхнули от негодования. Я же едва не заурчал от удовольствия: видеть её искренние эмоции оказалось приятно. Неужели ей важно мое мнение? Разумеется, девушка была красивой, более того — я не находил в ней изъянов. С той самой ночи я воспроизводил в воображении её образ и каждую любовницу невольно сравнивал с ней.
— Почему же вы тогда вообще прельстились мной? — спросила она, обхватив себя руками.
— Я был одурманен, — признался я и отвернулся, не став уточнять, что одурманен до сих пор. — Мне пора идти. Решение я приму позднее…
— Вы не можете вот так вот уйти! — воскликнула она и бросилась ко мне, но остановилась в шаге от меня, замерев и сжав кулаки от негодования. — Верните меня домой!
— Ты требуешь? — изумился я.
— Да! Я требую.
Невольно восхитился смелости этой девчонки. Но откуда мне знать, что она не строит грандиозные планы по завоеванию мира за моей спиной?
— Нет, — надо же, отказывать ей так приятно, это тешило уязвлённое самолюбие. Я подошел ближе, буквально нависнув над девушкой, и сложил руки на груди. — Время в наших мирах течет по-разному. В вашем — быстрее. Если для тебя в твоем мире роды наступят через семь месяцев, то в моем пройдет почти четверть века. Я не могу столько ждать.
Девушка открыла рот от удивления. Обалдеть!
— Я видела тебя полтора месяца назад, — прошептала она настолько искренне, что мне пришлось подавлять желание поверить ей.
— Для меня прошло пять лет.
— Значит, ты не изменял своей жене, — выдохнула она. Я растерялся. Это всё, что она подумала после услышанного? Отступив, девушка схватилась за голову. — Всё это какая-то глупая, неправильная шутка богов. Как иначе объяснить?
Я усмехнулся. Действительно, как иначе, когда я уже нашел всему объяснение? Не став ничего пояснять, я вышел из комнаты, оставив позади растерянную девушку. У дверей стоял целитель Виус.
— Позаботьтесь о ней, магистр.
Решение, решение… Мне нужно думать о делегации из Арона, а не об одной зеленоглазой девчонке, судьбу которой мне предстоит решить. Убить её и плод было бы самым разумным решением. Избавиться раз и навсегда. Однако…
— Ты связывался с Владыкой Арона? — спросила мать, подойдя ближе, пока я уверенной походкой шел в свои покои, чтобы переодеться для встречи с незваными гостями. — Приезд послов очень неожиданный.
— Сначала приму их, а потом напишу письму Дагору Аронскому, — ответил кратко и скрылся в туманной дымке, чтобы выйти сразу в своих покоях.
Мой камердинер уже был здесь и склонил голову. У Эрваля была идеальная выправка и все надлежащие навыки для этой должности. Он был человеком, но служил мне уже тридцать лет верой и правдой. Хотя выглядел в два раза старше меня, ведь людская жизнь коротка, в отличие от драконьей.
— Посольство из Арона, ваше величество. Я ждал вас.
— Подготовил одежду?
— Разумеется, Владыка.
Я переоделся в черный костюм с эполетами и накинул плащ на одно плечо. Камердинер помог завязать платок и застегнуть увесистое ожерелье-артефакт, после чего я подошел к зеркалу и надел на голову венец.
— Спасибо, Эрваль, — поблагодарил камердинера и поспешил в тронный зал.
Но как же это всё не вовремя! Мысли вновь убежали к зеленоглазой бестии. Если бы я только узнал о существовании плода раньше, то...
Сердце сковал лед. Смогу ли я избавиться от едва зародившейся жизни в теле иномирянки? Слова оракула многое значили, но всё-таки последнее слово за мной. Что же мной движет? Почему я не могу отдать приказ просто убить мать и дитя? Ведь на кону стоит благополучие двух империй. Даже если он настолько силен, как видит Лайза — это не повод рисковать невинными.