После обеда Белла проводила наших родителей в аэропорт. Дела не ждут, а заранее купленные билеты уже не поменять. С одной стороны, я был несколько расстроен этим фактом, потому что виделись мы не так уж и часто из-за того, что жили на разных концах страны. С другой же – я мысленно ликовал, что мы с Беллой останемся одни наедине со своей внезапно возникшей проблемой, а градус напряжения в нашем доме немного спадет. От этих противоречивых чувств я, внезапно для самого себя, разрыдался, как девчонка, на плече у Карлайла, когда мы прощались. Совершенно позабыв, что именно девчонкой сейчас и являюсь, я застыдился этих слёз и попытался хоть как-то их сдержать, отчего они только усилились. Пока мой плач не спровоцировал эмоциональный порыв у остальных женщин, Чарли с Карлайлом заботливо погладили меня по спине и, пообещав приехать после рождения внука, вытолкали Рене с Эсми за порог и вышли сами, захлопнув за собой дверь. Я остался в пустой квартире, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Моя мужская гордость в очередной раз испытала сокрушительный удар под дых.
С еще одной прелестью беременной жизни мне пришлось столкнуться в один из ближайших дней. Мы с Беллой захотели прогуляться в парке, пока погода радовала солнцем. Но, чего и следовало ожидать, уже через двадцать минут мои ноги запротестовали против продолжения этого небольшого путешествия. Возвращаться домой желания не было, поэтому было решено зайти в кафе, чтобы погреться и отдохнуть. Когда я уже собирался распахнуть дверь и войти в помещение, откуда доносились призывные ароматы свежей выпечкой и кофе, меня окликнула Белла. Обернувшись, увидел, что она указывает на стоящие рядом палатки, где продавалось различное новогоднее барахло – милое, но никому, по сути, не нужное. Закатив глаза, я предложил ей пойти и посмотреть, пока сам займу столик и сделаю заказ. Практически пританцовывая, жена отправилась в сторону палаток. Проводив ее взглядом, я от души помолился, чтобы никаких моих знакомых она не встретила.
Зайдя в кафе, я удобно устроился за столиком у окна и с наслаждением вытянул вперед ноги, прикидывая в уме, насколько неприлично и странно буду выглядеть со стороны, если начну сейчас стаскивать с себя сапоги. Передо мной остановился сияющий юнец с блокнотом в руках и принялся с нескрываемым интересом разглядывать меня. Под словом «разглядывать» я подразумеваю заинтересованный взгляд мужчины, которым он ощупывает понравившуюся ему женщину. Это что ещё за черт?! Вздымающаяся во мне волна негодования вылилась в угрожающее:
– Что?
– Заказ. Вы готовы сделать заказ? – абсолютно игнорируя мое не располагающее к милому общению настроение, пояснил парень.
– Две чашки чая с малиной и четыре пончика, – с громким хлопком закрыл меню и протянул его наглому мальчишке. – Скотт, – закончил я, заметив бейдж с именем. – Это все, – моя улыбка, обращенная к нему, подразумевала нечто вроде «отвали от меня, а то врежу», но юный Дон Жуан очевидно истолковал ее по-своему. Повторив мой заказ, он не двинулся с места.
– Вы очаровательно выглядите, – наконец выдал парнишка.
– Какого хрена?! – не выдержал я, пытаясь воинственно вскочить со своего места, но, естественно, это далось мне с большим трудом. Пошатнувшись, я торопливо схватился за спинку стула в попытке сохранить равновесие, а заодно и остатки мужского достоинства. Однако рыцарь-официант благородно помог мне, поддержав за локоть, чем окончательно вывел из себя.
Именно в тот момент, когда я готов был разразиться грубой бранью, так не подходящей миловидной беременной женщине, коей теперь являлся, в кафе поспешно вошла Белла, сразу направляясь к нам. Поняв, что приглянувшаяся ему посетительница не одна и ждет не подружку, парень извинился и быстро ретировался. В то время, пока я пытался объяснить жене, что произошло, смущенный Скотт принес наш заказ, не забыв при этом извиниться еще раз.
– С тобой часто заигрывают другие мужчины, даже несмотря на то, что ты беременна? – не без ревности поинтересовался я у Беллы, когда мы остались наедине.
– Я особо не обращаю на это внимания. Но да, бывает, что кто-то сделает мне комплимент, хотя, думаю, дело здесь даже не столько во мне, сколько в самой беременности, – пожав плечами, жена сделала глоток чая, блаженно прикрыв глаза и удовлетворенно промычав, что вышло совсем не по-мужски.
– Ой, избавь, пожалуйста, мое тело от этих своих женский утонченных штучек, нас же может кто-то узнать, – полувозмущенно сказал я, на что Белла рассмеялась, выбирая себе пончик и аккуратно откусывая край. – Хочу, чтобы ты знала: я горжусь тем, что ты носишь моего ребенка. И за время беременности ты действительно расцвела еще больше, став идеальным воплощением красоты и женственности. Жаль, что не говорил тебе об этом прежде, – прошептал я, беря ее за руку.
– Спасибо, – любимая тоже понизила голос. – Но сейчас ты делаешь комплименты самому себе, – она указала на мой живот, и мы рассмеялись.
Посидев некоторое время в кафе, мы отправились домой. Оказавшись в квартире, я почувствовал, что со мной что-то происходит. Учитывая, что любой информации о том, как начинаются и происходят роды, я всегда старался избегать, каждое новое ощущение вызывали теперь у меня приступ паники. А вдруг это оно самое? Вот и сейчас мне хотелось рвать на себе волосы, но вместо этого я замер и, положив обе руки на живот, попытался осмыслить странные ощущения.
– Что такое? – уловив движение с моей стороны, взволнованно спросила Белла.
Рассказав ей про некоторое жжение и тяжесть в животе, я опешил, заметив, как расслабились черты ее-моего лица перед тем, как она медленно развернулась и направилась в кухню. Не понял.
– Что происходит? Почему ты так спокойна, Белла? Разве тебя не волнует, что сейчас от меня, а не от тебя будет зависеть жизнь нашего сына? – яро жестикулируя, я быстро скинул верхнюю одежду и последовал за женой. Найдя что-то в холодильнике, она выпрямилась и обернулась, захлопнув дверцу. В руках у нее была бутылка молока. Что, действительно с минуты на минуту нам ждать прибавления? Я же совершенно не готов! Да и вообще, детям разве положено не грудное молоко? Лучше бы помогла мне сначала приготовиться к родам, а потом уже и о еде для ребенка можно будет позаботиться.
– Не впадай в истерику, Эдвард. Это пончики с кремом и действия малыша ведут войну с твоим организмом, что легко можно исправить, – ничего не понимая, я вздернул бровь, наблюдая за тем, как Белла протягивает бутылку мне. – Выпей молоко, у тебя всего лишь изжога, – усмехнувшись, она обогнула стол и выжидающе посмотрела на меня. – Хотя не обещаю, что это поможет надолго.
Услышав знакомое и вроде бы не опасное слово «изжога», мне удалось более или менее расслабился. Однако мысли о родах теперь не отпускали, и я вспомнил об одной важной детали, которую мы с Беллой еще не обсуждали.
– У меня вопрос. Рассказывая нашим любопытным мамочкам о предстоящем походе к гинекологу, ты говорила серьезно? – с опасением спросил я, на что Белла спокойно кивнула и направилась в сторону гостиной. – Но… Но как ты себе это представляешь? – крикнул я вслед удаляющейся жене, однако та в ответ лишь развела руками, разразившись безудержным смехом. Хорошо, что хоть кто-то получает удовольствие от происходящего! Господи, в какую же задницу я попал?
***
Последующие два дня я засыпал с надеждой, что на утро снова проснусь в своем теле – пусть не идеальном, но таком родном и до боли знакомом. Однако каждый раз меня ждало жестокое разочарование и все возрастающий ужас от предстоящего похода к гинекологу, который Белла называла не иначе, как жизненно важным. Для меня же он был смерти подобен.
И вот наконец настало двадцать девятое декабря – день, обещавший стать самым ужасным в моей жизни, день, обреченный навечно остаться в памяти. По крайней мере, я был твердо в этом убежден. А как иначе-то?
Всю дорогу до клиники Белла пыталась мне что-то объяснить, снова и снова повторяя одно и то же. Я отлично слышал все слова, произнесенные ею, некоторые из них даже казались отдаленно знакомыми, но общий смысл лекции на тему «Беременная женщина на приеме у гинеколога» был столь же неясен, как если бы жена говорила сейчас на иврите.