Да, так все и было в тот день.
Отца в тот день уволили за то, что он ушел с работы на мои поиски (ему позвонила перепуганная мама). Не страшно - его почти тут же позвал работать к себе отец Гэри.
Мы с Гэри объелись пирогом с ревенем так, что заболели животы, но это нисколько не помешало нам стать лучшими друзьями с того самого дня.
А я так и не стал космическим пиратом.
ВАЛЕНТИНОВ ДЕНЬ.
До определенного возраста я не понимал значения этого “праздника”. Не скажу, что сейчас понимаю сильно больше... но в детстве (я имею в виду в начальной школе) я старательно рисовал на плотном красном картоне сердечно, вырезал его, подписывал и торжественно вручал нашей учительнице. Не то чтобы я был влюблен в мисс Лану, хотя по меркам учительниц она была, без сомнений, горячей штучкой. Просто мне казалось, что картонное сердечко и немного публичных унижений при его вручении могут улучшить мои оценки.
И, наверное, это работало. По крайней мере я почти благополучно перешел в средние классы. Тут нашей учительницей стала миссис Пиглипидж - похожая на влажный мешок картофеля, вся покрытая складками и какими-то выпуклостями.
Миссис Пи я вручать свое сердечко (во всех смыслах этого слова) совершенно не хотел, и тогда я впервые задумался о девушках. Наверное, в этом крылся какой-то аспект нашей образовательной системы.
Итак. Каждый год в малом зале между кабинетами на втором этаже ставили большую розовую коробку, в которую полагалось запихивать все свои наполненные чувствами и надеждами поделки. Как это правильно полагалось делать, я точно не знал, благо Гэри был на два года старше меня и уже более опытным в делах подобного толка.
Он-то и объяснил мне, что кидать сердечко на глазах у всех... унизительно, а потому мы сговорились одновременно отпроситься в туалет на третьем уроке и встретиться у розовой коробки.
Явка чуть не провалилась, так как миссис Пи никак не хотела меня выпускать. Какая жестокость! А если бы мне и правда нужно было в туалет?
Наконец уговорив ее, я побежал в малый зал, выгребая пригоршнями из карманов заветные валентинки.
- Так много? - удивленно спросил у меня Гэри.
- Я не уверен, что все ответят взаимностью, - пожал плечами я, расправляя одно из помявшихся сердечек. - Поэтому я написал всем.
- А если они узнают, что ты всем им написал?
- Не узнают! - отмахнулся я. - Я на каждом написал “никому не говори”!..
- А...
Гэри, кажется, все равно не был убежден в моем успехе. Он мялся на месте, пряча что-то за спиной, и наконец извлек на свет огромнейшее ярко-красное сердце! Вряд ли оно бы поместилось в коробку.
- Ого!
- Я... даже не знаю, - Гэри продолжал мять в руках свою открытищу, косясь на россыпь малюток в моих лапах. - У тебя они такие красивые...
- А то!
Мои сердечки были все как одно, ровненькие, розовенькие, изрисованные цветочками и обклеенные стразами.
- Наверное ушла куча времени, чтобы сделать это...
- Не знаю. Я сделал парочку, но Мисси сказала, что “такое” дарить девочкам нельзя и сделала для меня эти вот.
- Хм... надо было тоже попросить твою сестру...
- Она в этом разбирается, не смотря на то, что малявка! Ну, давай кидать!
И я сунул свою пригоршню “совершенно секретных” валентинок в ящик, а Гэри все мялся на месте.
- Не думаю, что ей понравился моя открытка... Надо было сделать получше...
- Кому не понравится? - я нагло попытался сунуть свой длинный нос в открытку, но Гэри плотно прижал ее к своей груди.
- Медее... - тихо прошептал Гэри.
- Мэдсон? Ух... это ты, брат, замахнулся, конечно, - я почесал себя за ухом.
Медея была в параллельном с Гэри классе. Золотая девочка, как говорится - умница, красавица, спортсменка, глава школьного комитета и солистка хора... В общем, да... Экая незадача! Даже мне Медея нравилась, хотя я обычно был холоден к копытным, но в те года у нее уже начала расти грудь, что сильно перетянуло мои симпатии на ее сторону. Хотя я бы никогда не решился отдать свою валентинку ей.
- Может... можно исправить имя? - предложил я, вновь пытаясь заглянуть в открытку Гэри.
- Нет! Я... я просто не буду отправлять! В следующем году сделаю получше!
И он сделал получше в следующем году, но вновь так и не решился отправить, а потом еще в следующем году, и в следующем. И каждый раз его сердечки были все больше, красивее и разукрашеннее. Потом к ним стали прилагаться мягкие игрушки, билеты в кино... Но все это счастье так и не оказывалось в большой розовой коробке.
Только в выпускном классе Гэри все же, дрогнувшей рукой, сунул валентинку в ящик. Я выдохнул с облегчением, увидев это, и кинул поверх свою очередную пригоршню признаний в “единственной и вечной”.