– Молчи, он, кажется, зовет меня. Я должна идти, удары его бича ужасны, и кровь… кровь…
Она вздрогнула и застонала.
Габба с ужасом глядел на дикое выражение ее глаз.
Он видел в бледных чертах ее лица страшные следы голода, которым Базилид приручал всех своих слуг: зверей и людей. Сквозь легкое одеяние Мероэ видны были на ее спине кровавые следы бича. Что сделал он из Мероэ, его маленькой дивной Мероэ, которая умела так задушевно смеяться!.
Базилид наблюдал за ними с глухой злобой. Но пока он не тронет Габбу. Дело шло о слишком важном. Но потом…
– Сюда, Мероэ, – сказал он с необычной мягкостью.
Еле передвигая ноги, она дотащилась до него и склонилась так низко, что пряди волос коснулись земли.
– Что прикажешь, господин.
– Готова ты к обряду жертвоприношения?
Ее тело затрепетало от ужаса.
– Пощади, повелитель, – простонала она прерывающимся голосом. – Ты видел, как тяжело мне было в прошлый раз. Когда теплая струя крови течет мне в горло, мне кажется, что адский пламень сжигает мне сердце. Все кружится около меня. Лучше умереть, лишь бы не этот ужас…
Она с мольбой опустилась перед ним на колени. Базилид грубо поставил ее на ноги.
– Ты смеешь возражать, негодница! – крикнул он. – Слишком долго щадил я тебя. Подумай какая у меня власть.
Она снова вздрогнула и наклонила голову с безмолвной покорностью.
Базилид с торжествующим видом кивнул головой и вынул из ниши в стене маленький кувшин, в котором была прозрачная, как вода, жидкость. Он налил несколько капель в бокал и подал его Мероэ.
Она с жадностью выпила и, ощупывая дорогу, вернулась обратно на свою львиную шкуру и, упав на нее, уснула глубоким сном.
– Раньше чем через час она не проснется, – сказал Базилид сыну с улыбкой. – Надеюсь, ты уделишь мне это время. Ну, а теперь, скажи мне наконец, что от меня требуется.
Габба не мог прийти в себя. Бедному калеке, которого все обижали, казалось, что не может быть ничего прекраснее и чище его Мероэ, подруги его детства.
Габба, шатаясь, последовал за пророком в переднюю часть пещеры.
– Ты видел Мероэ, – сказал Базилид, когда Габба сел, – и теперь можешь мне поверить, что я в состоянии удовлетворить всем требованиям Веспасиана. Скажи же, в чем дело.
Габба передал поручение Агриппы. Когда он закончил, глаза пророка засверкали торжеством.
– И сколько, говоришь ты, мне заплатит Агриппа?
– Годовое жалованье прокуратора, – ответил Габба.
Базилид щелкнул языком.
– Пусть придет твой Веспасиан, – смеясь, сказал он, – бог Израиля благосклонно примет жертву язычника.
Он вышел приготовить алтарь. Габба прокрался снова за занавес и присел возле спящей девочки. Он осторожно проводил пальцем по ее щеке, по благородной линии руки и шептал с восхищением и ужасом.
– Мероэ!
Он боялся за нее.
Глава VI
– Посмотри, Агриппа, – сказал, указывая на море, молодой римлянин, носивший знак императорского легата. – Видишь этот маленький корабль с ослепительным парусом? Он рассекает волны, как пламенный конь рассекает воздух, и обходит искусно все подводные камни. Я бы хотел знать, кто в нем. Корабль словно хочет нас обогнать и, очевидно, спешит, как и мы, к Кармелю.
Агриппа тревожно взглянул на корабль, который все время шел почти рядом со всадниками, ехавшими вдоль берега, и теперь приближался к скрытой у подножия Кармеля бухте. Он знал, что Береника хочет этим путем опередить Веспасиана.
– Это, верно, какой-нибудь купец везет свои товары, – ответил он с напускным равнодушием, – или богомолец, задолжавший жертву богу.
Тит с сомнением покачал курчавой головой и приподнялся в седле, чтобы лучше рассмотреть корабль.
– Верно, твой взор уже потускнел, – сказал он, смеясь, – или сердце стало равнодушным. Неужели ты не можешь отличить женщины от жалкого продавца или ползающего на коленях богомольца. Под мачтой лежит женщина на пышном ковре; она задумчиво опустила руку в голубые волны, и я готов поклясться всеми богами, что она красива. Светлые волосы сверкают на солнце, как корона, а рука у нее узкая и белая.
– Однако, Тит, ты полон мыслей о богине, рожденной из пены морской, – сказал Агриппа с легкой усмешкой. – Один вид показавшегося вдали края одежды или выбившейся из-под платка пряди волос волнует твою кровь…
Тит поехал с Агриппой вперед, оставляя позади себя тяжеловесное шествие Веспасиана. Он пришпорил теперь своего горячего коня, тот взвился на дыбы и помчался вперед, как стрела.