На следующий день на тренинге все оживленно галдели, делясь переживаниями от задания. Татьяне Ивановне выпал жребий первой рассказать о необычном поступке. Быть в центре внимания она не умела, краснела, прятала за спину дрожащие руки.
– Ехала в метро и ничего не могла придумать, – залепетала Татьяна Ивановна, но уже через две минуты вся группа хохотала и аплодировала.
– Во дает!
– Приколистка, бравая тетка!
– Татьяна, жги!
Таких слов Татьяна Ивановна не слышала в свой адрес лет двадцать. Она неловко поклонилась, а после громко хлопала другим смельчакам. И легко превратилась из Татьяны Ивановны в Татьяну.
По воскресеньям традиционно встречались с подружками в кафе. Татьяна пришла пораньше, заняла столик у окна. Ей не терпелось рассказать в красках, как ей было страшно, как потом стало весело, и как ей восхищались. Подружки прибежали довольные, разгоряченные покупками, кинулись хвастаться. Кто блузку развернет, кто босоножки достанет. Татьяна ерзала на стуле, пытаясь вставить словечко.
– Девчонки, я тут такое устроила! – Подружки толком не слушали, отвагу не оценили.
– Рехнулась ты, Танька! Бомж твой расскажет дружкам про сто рублей и будут они толпой за тобой бегать, чтобы ты им стихи читала за деньги.
Покрутили пальцем у виска, и переключились на своих начальников и диеты. Не заметили даже, как Татьяна обидчиво поджала губы. Распрощавшись с подружками у метро, Татьяна мстительно подумала, что отдыхать к морю, она вполне может поехать и одна. Наверняка это не страшнее, чем читать стихи в метро незнакомому мужику.
К вечеру подморозило. Весна только начиналась. Татьяна сунула руку в карман плаща за беретиком, но его там не было. И в сумке не нашлось. Дома его тоже не оказалось, и Татьяна разрыдалась, жалея не то себя, не то свой синенький беретик. Когда-то она носила его с шиком, веря, что жизнь приготовила ей самое лучшее. Беретик связывал ее тоненькой ниточкой с бесшабашной юностью. А теперь громада прожитых бесцветных лет обрушилась, не давая вздохнуть. Всхлипывая горько и беспомощно, Татьяна полезла на антресоли, где хранилась коробка со старыми письмами и фотографиями.
– Какая я была, какая ж я была? – громко стучало в голове.
Изо всех сил Татьяна дернула на себя тяжелую картонную коробку, стараясь ухватить половчее. Коробка вырвалась из рук, фотографии разлетелись по комнате. Сидя на полу, Татьяна разглядывала снимки, переползая на коленях от одной кучки к другой. Детские фотографии утешали ее, свадебные – вызвали новые приступы слез.
– Не хочу этого всего! – Татьяна решительно разорвала пополам фотографию с бывшим мужем, еще пополам и еще. К черту фотографии, на которых она некрасиво выглядит, на которых несимпатичные ей люди. Руки сами рвали в мелкие клочки отпечатки. Хватит беречь боль и тоску. Набрала полные пригоршни обрывков, подбросила, раз, другой, наблюдая за бесшумным дождем. Слезы высохли, обида отступила. Сметая в большой полиэтиленовый пакет прошлое, всего лишь час назад неприкасаемое, Татьяна усмехнулась, что еще одно необычное дело случилось в ее жизни. Только рассказать о нем некому.
Спустилась во двор выбросить пакет. Ветер распушил волосы, невидимым платочком обмахнул щеки. Захотелось прогуляться. В уличном кафе у метро Татьяна долго выбирала себе мороженое. Взяла черничное, в пику подружкам, которые всегда ей советовали ванильное и она соглашалась. В кармане зазвонил телефон. Незнакомый женский голос картаво втолковывал Татьяне, что вчера на тренинге ее заприметила руководительница театра-студии и приглашает познакомиться поближе.
– Есть роль для Вас, практически главная, Зайчихи, в детской сказке. У нас хорошие спектакли, Вы не думайте. Приходите, Татьяна!
Представив себя главной зайчихой, Татьяна расхохоталась в голос. Посетители кафе оглядывались, улыбались, кто-то пожал плечами, кто-то тоже засмеялся. Идти в театр знакомиться было страшновато. Какая она артистка.
На соседний стул присел мужчина. Татьяна смутилась, узнав в нем своего первого зрителя. Без бутылок, в джинсах и светлой куртке.
– Почитайте мне стихи, – мужчина бережно положил на стол ее беретик и улыбнулся.
Татьяна ахнула, схватила беретик.
– Как здорово!
– Вот и славно! Ждем Вас завтра! – обрадовалась женщина в трубке и нажала отбой.
– Олег, – картинно представился спаситель беретика, – художник. Готовлю инсталляцию к выставке, собираю красивое стекло. А Вы?
– А я – Зайчиха, – просияла Татьяна и надела беретик, – Главная.