— Когда свадьба, жених? — уколол Зыкова Воробьев. Петька, по своему обыкновению, шел сзади и похихикивал.
— Когда будет, тогда узнаешь…
— Что-то заждался… Прошлый раз у Иринки спрашиваю, она и глаза укатила…
— Ты не спрашивай…
Помолчав, Петька насмешливо протянул:
— Охохошеньки-хо-хо — села муха в молоко…
Проходя мимо шахты, встретили Гришку Басулина. У него на горле пучком топорщился шарф, шапка с опущенными ушами глубоко натянута на лоб.
— Куда путь держим, товарищ начальник? В город? Это даже очень нам с вами по пути. — Басулин пошел рядом, говоря тоном спокойным и однообразным: — Задержаться после смены пришлось… Твой папаша как последний раз забабахал, так семь кругов как бешеная корова языком слизнула…
— Восстановили?
— А то как же! Тогда бы и задерживаться не стоило. — Они приближались к трамвайному кольцу. Стемнело, и дорогу освещали тусклые, желтые от мороза фонари. — А все же конкретно, — снова спросил Басулин, — куда?
— Так… Куда глаза глядят, — ответил Зыков, потому что и сам не знал, в какую сторону податься, лишь бы Ирине досадить — пусть не думает, что без нее ему и жизни нет.
— Приглашаю в общежитие, — сказал Басулин. — У меня сюрпризик для вас…
Гришка работал на участке чуть больше недели, но освоился быстро, и Зыков не однажды слышал от людей, что работник он толковый.
— Сюрпризик, говоришь? — спросил Петька. Он не любил, когда к ним с Владимиром присоединялся кто-то третий: ревновал.
— Телевидение… Вы же тут живете как в дыре. Город еще называется… Ретранслятора нет… Милости прошу ко мне, посмотрите, как деревня с этим делом справляется.
Зыков читал в газете, что строительство ретранслятора намечено к концу семилетки, там же еще было написано, что любители умудряются ловить телепередачи из Томска, но для этого месяцами колдуют над аппаратурой, а тут какой-то «залетный прохиндей», по выражению одного старого рабочего, в городе без году неделя — и пожалуйте вам: приглашаю к телевизору.
— Можно и посмотреть, — согласился, но в голосе недоверие, подмигнул Петьке Воробьеву: мол, наколем трепача. Петька недовольно сморщил нос: стоит ли накалывать? Старая история: приглашает в общежитие, чтобы выпить с начальством бутылку водки да потрепаться насчет заработной платы. Но из уважения к другу поддержал:
— Заглянем…
Басулин жил в боковой комнатушке на третьем этаже. Два темных окна были занавешены новыми портьерами. В комнате стояли казенный шифоньер, самодельная туалетная тумбочка, стол и две кровати. На одной из кроватей сидел немолодой мужчина в красной сатиновой рубахе и играл сам с собой в карты. Едва вошел Григорий, мужчина поднялся, поставил стул посреди комнаты и сел, обратив темное узкое лицо с бесцветными глазами в сторону стола, на котором что-то громоздилось, накрытое простыней.
— Комендант сказал, чтобы ты убрал с крыши свою трубу, — прошепелявил мужчина, не глядя на Басулина. — Говорит: ветер подует, сронит твою балдахину и кого-нибудь пришибет…
— И ты его никуда не послал? — раздеваясь, спросил Гришка.
— Куда мне его посылать? Я его пошлю, а он меня из общежития выселит…
Через полчаса они смотрели телевизионную передачу и Зыков про себя удивлялся, а Григорий Басулин вполголоса говорил:
— Все мое богатство… С этим и катаюсь с места на место… Только антенну за пару бутылок делают…
В комнату набились парни, каждый со своим стулом, проходя, здоровались с Григорием, протягивая руки, будто знали его невесть сколько лет. Мужчина с узким лицом на правах хозяина сидел в первом ряду и через равные промежутки громко повторял:
— Не курить! Кто курить начнет, того выгоним…
Изображение было слабым, но собравшиеся в комнате все равно смотрели на маленький белесый экран с восхищением — показывали «Свадьбу с приданым»; это почти чудо — смотреть телевизионную передачу в городе, где более уважаемые граждане не могут себе такого позволить…
Может быть, только один Петька Воробьев смотрел на телевизор с холодным чувством: и передача ему не нравилась, и весь этот любопытный общежитский народец, и Гришка Басулин, который заметно рисуется, лезет, что называется, в глаза: стащил у кого-нибудь телевизионную аппаратуру и смотался, а теперь хвастает, будто сам сделал. Такие люди, как этот Басулин, перелетные, едва ли способны что-нибудь толковое сделать…