Четыре «невинных» – это: 1) самоуверенный, с замашками Бонапарта, «гений» троцкистского толка Тухачевский; 2) маршал с весьма запутанной судьбой Егоров; 3) бездарный «маршал» Кулик и 4) деградировавший, потерявший сам себя Блюхер.
Пятый же маршал – Берия. А его ненавистник – писатель Владимир Карпов, в свое время ушедший из лагеря на фронт и там ставший полковым разведчиком, Героем Советского Союза.
Читаешь сие и думаешь – откуда у «инженера человеческих душ» такая звериная кровожадность? Да и не звериная – зверь не кровожаден, он всего лишь хочет есть.
Так откуда такая патологическая ненависть? От застарелой обиды? Но очень уж злопамятно… Нет, вряд ли все объясняется обидой. Здесь что-то другое… Возможно – инстинктивное неприятие человека яркого, выдающегося и – в отличие от хулителей – не корыстного, жившего – в отличие от хулителей – не личной выгодой, а высокими идеалами? Но ярких, нестандартных личностей в советской истории хватает и кроме Берии.
Так почему же до одури злобно – именно о Берии? Очаровательная Констанция Бонасье из «Трех мушкетеров» заявляла: «Кто говорит «Ришелье», тот говорит «Сатана». Сегодня «интеллектуалы», «интеллигенты», либералы и «демократы» широкого спектра заявляют то же самое в отношении Берии. И это – очень нечастый случай абсолютной, тотальной демонизации исторической личности не на страницах авантюрного исторического романа, а в реальной истории.
Сказать доброе слово о Берии – как бы оно ни было подкреплено фактами – непросто. Дальше мы увидим, что даже тот, кто приводит глубоко положительные для Лаврентия Павловича сведения из практики личного общения с ним, пугливо оговаривается: мол, Берия, конечно, «изверг» и «создатель ГУЛАГа», но вот, мол, лично со мной вел себя по-человечески, в лагерную пыль не стирал и даже матом не ругался. А так, какие могут быть сомнения – «палач»!
Однако был ли мальчик? В смысле – демон?
Русская история богата на оболганные по тем или иным причинам выдающиеся государственные фигуры, начиная с Ивана Грозного… Стало отрицательно нарицательным имя, скажем, Аракчеева… Хотя объективные документы доказывают обратное, начиная, например, с того, что реформатор русской артиллерии эпохи Отечественной войны 1812 года не имел отношения к эксцессам «военных поселений», с которыми его имя прочно связывают.
А в наше время такой мрачной «знаковой» фигурой стал Лаврентий Павлович Берия.
«Внутренний хроникер» ЦК КПСС Николай Зенькович в одной из своих книг бухнул прямо, что, мол, вопрос не в том, был ли Сталин убит, а в том, как это было сделано. Признание ценное, но примерно то же самое можно сказать, имея в виду Берию. Вопрос не в том, был ли он гнусно оболган, а в том, почему он был оболган так гнусно и тотально.
Этот вопрос приходит на ум каждому, кто приступает к исследованию проблемы непредвзято.
Им задавался Юрий Мухин.
Им задавалась Елена Прудникова.
Задался им и я. И ответ мой близок к ответам других объективных исследователей феномена Берии: его вначале оклеветали, а затем вообще вырезали из истории страны потому, что преступником был не он, а его хулители и уничтожители.
Государственный потенциал Берии по сравнению со всеми этими Хрущевыми и Маленковыми был настолько велик, что концы преступления надо было прятать в грязь.
Вот их туда и спрятали.
И разобраться теперь с тем, где – грешное, а где – праведное, сложно. Причем первичных сведений о Берии в научном обороте немного, что и понятно: попробуй доберись до них, скрытых в глухо закрытых архивах! Да и есть ли в этих, семидесяти– и более летней давности, архивах все факты? И сколько в этих архивах «фактов» в кавычках?
Уничтожать архивы начал уже Хрущев, при Горбачеве эта линия успешно продолжилась, «обогатившись» еще и практикой изготовления стратегических фальшивок.
А уж при Ельцине…
Для «Россиянин» Путина процесс уничтожения и фальсификации исторических архивных документов нехарактерен, но лишь потому, что предшественниками Путина в этом направлении уже была проделана громадная работа. Ложь о Великой Октябрьской революции, о «белых и пушистых» белогвардейцах, о Ленине и Сталине, о Великой Отечественной войне и «семидесятилетием» «совковом» рабстве уплотнена уже до предела.