А хозяева эти, высокий мужчина и маленькая светловолосая женщина, почти и не жили здесь. В доме осталась старуха. Рахмат говорит, что это мать высокого мужчины. А мужчина с женой будто бы уехали в командировку.
— Они, кажется, геологи, — сказал он, — с рюкзаками за плечом ходят по горам, пустыням и тайге, ищут нефть и всякие металлы.
Интересная у этих геологов жизнь. Любой может позавидовать. Вот бы нам с Рахматом стать геологами! Уж мы-то нашли бы всё, что полагается…
— Эй, Мурад!
Это, конечно, Рахмат. Его голос можно и во сне узнать. Я нехотя обернулся. Рахмат стоял, наполовину высунувшись из своей калитки, и знаками подзывал меня.
— Чего тебе? — крикнул я с места.
Всё-таки хорошо сидеть на этом камне, который намного старше тебя и который чуть-чуть нагрелся от солнца. Вставать не хотелось.
Рахмат делал какие-то знаки и ухмылялся.
— Иди быстрее, иди… Хочешь посмотреть цирк? Там настоящий цирк!
Он схватился за живот и скорчился от смеха.
— Где цирк? Какой цирк?
— Иди, сам увидишь…
Рахмат продолжал дёргаться от смеха, как заведённая игрушка. Я подождал немного, пока он успокоится.
— Показывай давай, чего же ты…
— Идём, сейчас увидишь.
Мы вошли во двор.
— Подожди, — бросил мне Рахмат и забежал в сарай.
Оттуда он вышел с лестницей, под тяжестью которой согнулся пополам. Рахмат натужно сопел и кряхтел, но дотащил лестницу до дувала, приставил её и с таинственным видом полез вверх. Я с удивлением наблюдал за ним.
Рахмат уселся на дувале, лихо сдвинул набок тюбетейку.
— Эй, девица-красавица! — заорал он, перегнувшись в соседний двор и гримасничая. — Красавица, как вас зовут?
Ну, это уж слишком! Рахмат решил подшутить надо мной, только из этого ничего не выйдет. Я-то знаю, что геолог с женой уехали, и дома осталась одна старуха, и никакой «красавицы» там нет. Конечно же, Рахмат решил просто разыграть меня. Ну и пусть ломается.
— Глянь на меня, красавица, и за один твой взгляд я подарю тебе целую охапку усьмы, чтобы ты брови себе насурьмила!
Рахмат отколупнул от дувала кусочек сухой глины и кинул в соседний двор. Довольно хихикнул. Мне почудилось, что за стеной кто-то ходит. Я прислушался. Кто-то и впрямь тоненьким голоском крикнул Рахмату:
— Перестань сейчас же!
Рахмат обернулся ко мне и лихо подмигнул. Вот, мол, видишь, всё правда, а ты не верил.
Теперь я с ещё большим удивлением посмотрел на него. Это верно, что Рахмат терпеть не мог девчонок, но откуда взялась девочка в соседнем дворе?
— Мурад, да поднимись ты поскорее, полюбуйся на неё, стройную, как тополь, и красивую, как луна!
Я бы давно взлетел на дувал, если бы не боялся подвоха. От Рахмата всякого можно ожидать. Я не спеша поднялся по лестнице. Глянул во двор и от разочарования чуть не скатился вниз. Никакой девочки там не было. И цирка тоже не было. Просто там у кучи мусора возился какой-то мальчишка.
— С кем ты разговаривал, Рахмат? — удивился я. — И кого ты хотел мне показать?
— Да вот эту девчонку, кого же ещё, — сказал Рахмат и опять кинул кусок глины в мальчика. — Ты только полюбуйся, как ловко подметает!
Мальчик даже не глянул в нашу сторону, будто нас и не было. А Рахмат продолжал подмигивать и кривляться.
Мальчик притащил ведро и высыпал в него сор.
У меня пропал всякий интерес. Я уже хотел спуститься, когда мальчик прислонил веник к дереву и медленно, будто нехотя, направился к дувалу. Он был очень худой и оттого казался длиннее, чем на самом деле. И ещё на тонкий нос его были насажены круглые, в железной оправе очки.
Он подошёл совсем близко к дувалу и долго разглядывал нас большими и очень грустными глазами.
Мне отчего-то стало не по себе.
— Ну чего уставился, людей не видал, что ли! — крикнул хриплым голосом Рахмат.
Мальчик как-то изменился, стал будто меньше.
— Не видал, — тихо ответил он, — таких не видал.
Помолчал, потом обиженно спросил:
— Почему вы меня дразните? Я ведь вам не мешаю.
Мы не ответили.
— Если нужно, вы можете прийти ко мне в любое время, — сказал мальчик в очках, — а через стенку к чужим подглядывают только враги.
Рахмат так и подскочил на месте.
— Чего сказал! Это я-то враг?
Мальчик посмотрел на него и замигал глазами.
— Я тебе сейчас покажу, очкарик! — взвыл Рахмат. — Это меня-то ты назвал врагом?
Рахмат иногда взрывается как порох, только он не любит драться. Любит, когда его успокаивают.