Я представил все описанное и невольно вздохнул:
— Тетка она целеустремленная. А значит, через какое-то время объявится снова и попробует прогнуть меня под новый род.
— Верно. Но она потеряла темп. Так что уже не сможет купить коттедж в нашем поселке и, как Крикалева, не потянет роль влиятельной аристократки-благодетельницы, ибо этот род — даже не из первой сотни.
— Насчет коттеджа уверена? — нахмурившись, спросил я. — Один из трех первых, вон, перекупил Уфимцев.
— Он воспользовался последним имевшимся шансом. Так что уверена.
Я удовлетворенно кивнул и предложил продолжать.
— Чуть позже… — буркнула она и сообщила, что меня набирает Ляпишев.
Так оно, собственно, и оказалось — через мгновение ожил телефон, и мне пришлось принять звонок.
Полковник поздоровался, поинтересовался, удобно ли мне говорить, дождался утвердительного ответа и без раскачки перешел к делу:
— Как ни обидно это признавать, никаких подвижек в расследовании уголовного дела о попытке похищения вашей супруги пока нет. Более того, не сработала даже мини-провокация, устроенная нами: за время дежурства толпы журналистов рядом с КПП вашего поселка мы не засекли никакого стороннего интереса к настолько перспективной возможности подобраться к вам и Ольге Ивановне на расстояние атаки. Зато сегодня состоялось закрытое заседание военного трибунала, во время которого был вынесен обвинительный приговор Леониду Елисеевичу Колыванову…
Когда он сообщил, что писаки приперлись по мою душу не просто так, я мысленно хмыкнул. А после того, как услышал последнее утверждение, спросил, что «прилетело» ИСБ-шнику.
— Высшая мера наказания… — ответил Дмитрий Львович и с легким злорадством в голосе добавил, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит, так что будет приведен в исполнение в ближайшее время.
— А Канцелярия под шумок отжала себе контракты аж шести перспективных добытчиков… — усмехнулась Дайна, продолжающая «жить» в его телефоне. — Но это ерунда: главное, что по прямому приказу Императора, взбешенного результатами расследования преступной деятельности Колыванова, эту тварь расстреляют уже сегодня. А значит, в нашей жизни он больше не появится.
Никакой жалости к этому уроду я не испытывал, поэтому поблагодарил Ляпишева за информацию и снова замолчал.
Полковник счел это нормальным и переключился на следующий вопрос, который хотел обсудить:
— Теперь поделюсь «разведданными» о самых интересных последствиях вашего воскресного заезда по Раменскому шоссе. О том, что за четверо суток ваши деловые партнеры продали двести двадцать один «Стрибог» в топовой комплектации, вы, наверное, знаете…
— Я слышал о ста шестидесяти двух. За трое суток… — честно признался я. — А сам в Сеть не заглядываю — за глаза хватило лицезрения толпы акул пера у нашего КПП.
Он мне посочувствовал, но «разведданными» все-таки поделился. Очень коротко и сжато:
— С десятого числа проезд «Стихий» и «Стрибогов» по «вашему» участку Раменского шоссе категорически запрещен; на руководство автомобильного концерна «Рекорд» заведено несколько уголовных дел; «Русь» с «Москвой», явно договорившись между собой, уже отжали у него приличную часть рынка, и… вами интересуются все, кому не лень: только за сегодняшний день мои подчиненные ответили на сорок два официальных запроса на подтверждение вашего статуса «Поставщик Двора Его Императорского Величества». Делайте выводы…
…От разговора с Ляпишевым и комментариев БИУС-а, выдававшего мне дополнительную информацию по принципу «необходимо и достаточно», осталось не очень приятное послевкусие. Да, я понимал, что первый кровно заинтересован в моей лояльности, поэтому делает для поиска заказчика акции в салоне красоты все возможное, но ищет не деревенских дурачков, а профи, а вторая, выполняя базовые императивы, способствует моему выживанию, но жаждал конкретных результатов или, хотя бы, определенности. Вот и злился.
Поэтому на звонок Сони среагировал не очень адекватно. В смысле, толком не успев поздороваться, процитировал утверждение, которым они с Татьяной на прощание обосновали необходимость забыть обо всем, что между нами было, и язвительно спросил, что изменилось.
— Многое… — как-то уж очень грустно вздохнула девчонка. — Завтра Таню выдают замуж. Насильно. За того самого Колю, который приехал в «Аллегро» вместе с ее отцом и испортил нам вечер. Таньку поставили перед фактом на прошлой неделе, отобрали телефон, категорически запретили покидать покои и приставили двух «надзирателей». А мне отказали от дома и дали понять, что на свадьбу я могу не приезжать — меня к подруге детства не подпустят! Вот и реву. Вернее, ревела. Несколько дней. И параллельно придумывала способы спасти Таню. Потом сунулась к нашим СБ-шникам за консультацией по уже готовому плану, с их помощью почувствовала себя полной дурой и впала в депрессию. А сегодня увидела себя в зеркале, ужаснулась, решила забить голову хоть чем-нибудь, влезла в Сеть, наткнулась на рекламный ролик нового «Стрибога», узнала тебя и обрадовалась: ты больше не заикаешься, женился, счастлив и, судя по всему, обзавелся серьезнейшими связями…