– Это что за порода такая? – спросил он.
– Ах, это … ну, в общем, это коргоруши, – рассеянно проговорила тетя, наливая чай в белые фарфоровые чашки.
Подросток пожал плечами и решил, что скорее всего это название породы, о которой раньше он просто не слышал, что неудивительно: в детском доме не слишком заостряли внимание на питомцах.
Рат положил в рот кусочек шоколадно-вишневого торта и тут же прикрыл глаза от удовольствия. Кажется, он в жизни ничего вкуснее не пробовал. Не будь Лиза врачом, то кондитер из нее вышел бы тоже отличный.
– На самом деле я совершенно не умею готовить, если не считать простых бутербродов, – сказала тетя.
– Врешь, – уплетая торт, засомневался Ратмир.
– Я серьезно, даже овсянка на завтрак получается непонятная, то слишком густая, что ложку не повернешь, то недоваренная, то еще что-нибудь. А что касается тортов и пирожных, тут я профи. Вот такой парадокс. – Она развела руками.
– Что ж, тогда я абсолютно не против каждый день есть на завтрак торт.
Громов отпил ароматный травяной чай. Усталость после долгого пути и насыщенного дня так и разморила его. Мальчик откинулся на мягкую спинку кресла и почувствовал, как все его тело расслабилось. Все было, как надо. Возможно, даже слишком хорошо. В это мгновение Ратмир всей душой ощущал крепкую незримую связь с этим местом, словно прожил здесь всю жизнь, он будто бы наконец вернулся домой после долгого отсутствия.
Когда глаза стали сами собой смыкаться, Рат все же заставил себя подняться в свою комнату и едва голова коснулась подушки, как он утонул в глубоком спокойном сне.
Ночь убаюкала город. За окном жалобно выл ветер, а дрова в камине задорно подыгрывали ему, то и дело издавая треск. Лиза налила себе еще одну чашку чая. В затуманенных глазах мелькали красные языки пламени, и они же бросали огненные тени на лиловую шерсть коргоруши, которая дремала на коленях своей хозяйки. Со стороны могло бы показаться, что девушка ни о чем особенно важном не думает, но это было не так, на самом деле ее мысли заняты принятием решения, от которого многое зависело. С одной стороны, Лиза считала, что ритуал был необходим, поскольку не могла положиться лишь на то, что чай из чабреца и корня ладоцветника, заимствованные у Пелагеи, сделают свое дело, а с другой – для неподготовленного мальчика, которому едва исполнилось четырнадцать, такие серьезные вещи имеют последствия. Что если он не справится? Нет, Рат Громов должен. Раз он читает на рахманском, значит Игорь все же готовил его, хотя и говорил, что сделает все, чтобы его сын никогда не стал на этот путь и жил обычной жизнью, как все люди. И все же проклятие Громовых тяжелым камнем повисло на плечах мальчика. Вот только он пока ни о чем не догадывался.
Лиза отнесла на кухню пустые чашки и, открыв один из выдвижных ящиков, вынула большие кухонные ножницы с черной ручкой. Она зажала ножницы в кулак и на цыпочках отправилась на второй этаж. У комнаты Ратмира она остановилась. Прислушалась. Было тихо. Наверняка он уже давно и крепко спал. Тогда девушка аккуратно нажала на ручку – раздался короткий щелчок и дверь отворилась. В своей постели мирно спал подросток. Он лежал на правом боку, уткнувшись лицом в подушку и совсем ничего не почувствовал, когда тетя склонилась над ним и отрезала завиток русых волос.
Дверь между комнатами Ратмира и Лизы вела на чердак. Девушка несколько секунд переминалась с ноги на ногу подле нее, прежде чем поднялась наверх. Сколько времени она не была тут… С того самого момента, когда дом опустел и она осталась здесь одна, девушка решила просто забыть об этом месте, будто его и не было. Это ей вполне удавалось. Она проходила мимо двери и даже ни разу не задумывалась над тем, чтобы подняться туда, где она часами любила пропадать в детстве. А сейчас ей вновь приходится стоять тут посреди чердака, заросшего паутиной, и дышать затхлым запахом старой ткани и отсыревшего дерева.
Лиза Громова плавно прошла против часовой стрелки и зажгла одну за другой десятки свечей, разбросанных в разных местах помещения. Таинственное место осветилось множеством желтых огоньков. Чердак ожил. Он будто вдохнул пламя свечей и очнулся от долгого сна. После того, как в комнате стало светло, Лиза подожгла высушенный пучок расковника, листья которого были такими тонкими и острыми, что напоминали саблю, и тут же задула его, чтобы он не горел, а дымился. Теперь пространство заполнял душистый дым.