— Какой же я штурман без карты! — обиделся Сабиров. — Конечно, сохранил!
— При тебе? Или… в кустах спрятал?
— Не знаю, на что ты, командир, намекаешь, но карта со мной — вот она!
— Не сердись, Абдулла, это я к тому, что больно тихо ты в кустиках сидел… Ну да ладно, не сердись, давайте привязочку сделаем.
И они склонились над картой.
— Вот здесь мы, — сказал штурман, — если напрямую, то километров сто десять — сто двадцать от линии фронта.
— Мы ж не на самолете, — сказал Гусельников, — петлять придется.
— Тогда еще больше.
— М-да-а…
— Дед говорил, что, если спрямить заячьи петли, путь в три раза удлинится.
— Умный у тебя дед, Керим, да жаль, что опыт его нам не поможет… Сто двадцать километров — это всего-навсего двенадцать минут на «Петлякове». А ежели ножками…
— Ничего, Абдулла, дойдем и ножками, не журись. Верно, Керим? Азимут возьмем вот на это село. Придем — оглядимся. Я иду первым, Абдулла — вторым, Керим — замыкающим. Никаких разговоров, а то мы вроде как на пикник выбрались — никакой осторожности, гуляем себе разлюли-малина. Подниму руку — замирайте на месте. «Мессеров» тут, понятно, нет, но из-за любого дерева фриц может выскочить, а везение, оно такая штука, что раз повезло, два повезло, а на третий — загремел с колокольчиками.
— Давайте я впереди пойду, командир!
— Окажись мы в Каракумах, слова бы поперек не сказал. Однако в лесу, дружище, я немножко больше твоего разбираюсь. Веришь?
— Верю.
— Вот и молодец. Топаем полегоньку.
Много лет не ступала тут нога человека, листва палая слежалась толстым ковром и пружинила под ногой — идти одно удовольствие, не будь так душно. Но приходилось терпеть. Теперь если бы даже и встретился родничок, Гусельников вряд ли разрешил бы купаться. Он старательно обходил полянки, шел так, чтобы его тень ложилась на тень дерева. Керим даже позавидовал легкости, с какой ориентировался в вековом лесу Николай. Одно слово — сибиряк!
Внезапно он поднял руку.
Абдулла и Керим замерли, автоматы — на изготовку.
Заминка оказалась недолгой — Гусельников махнул рукой, и они двинулись дальше. «По своей земле идем как волки — след в след, — подумалось Кериму, — крадучись идем, вроде на разбой вышли, а разбойники-то — совсем другие». Тихо шелестели березки, словно шепотом передавали друг другу вести об идущих по лесу людях, а птиц почему-то не было слышно. Странно, почему затаились пичуги?..
Вышли на дорогу, виляющую между деревьями. Четко отпечатались на колеях протекторы грузовых автомашин, кое-где виднелись следы танковых траков.
По дороге идти легче, чем ломить напрямую по лесу, но и опаснее, поэтому они пошли по обочине, таясь, насколько получалось, за деревьями и кустарником: он по обочинам рос жидковато, не торная дорога была, новая, военная.
Предосторожность оказалась нелишней — на дороге заурчала машина. Они упали на землю, затаились, готовые стрелять. Машина двигалась в ту сторону, откуда они шли, и была полна солдат.
— Нас разыскивают, — предположил Гусельников.
Сабиров зябко передернул плечами.
— Хорошо, что без собак, — заметил Керим. — Наши туркменские волкодавы за пять километров человека чуют.
— У вас там воздух чистый, ни гари, ни бензина, а тут ваша не потянет, тут немецкая овчарка нужна — ей бензин нипочем, она на человеческую плоть натаскана. Ну, двинулись, ребята, поторопимся.
Вскоре вышли к деревне. Лес кончился, начались огороды.
Некоторое время наблюдали, однако ничего подозрительного не заметили — немцев в деревне не было. Из крайней избы вышла женщина с ведром, направилась к колодезному срубу, возле которого горбился журавель. Вернулась с водой — и снова безлюдье. Ни курицы, ни собаки, ни корова не мыкнет, ни петух не заквохчет, собирая свой гарем.
— Надо разведать… — сказал Гусельников.
— Разрешите мне! — не дал ему докончить Керим.
— Нет, — возразил командир, — пойдет Сабиров. Ты пойдешь, Абдулла. Осторожненько, ящерицей между грядок. Не видать никого, а может, где-то наблюдатель сидит. До крайней хаты дойдешь, попытаешь, что и как в деревушке, в округе. Если все в порядке, дашь знак — мы за тобой.
— Понятно, командир… пусть у тебя планшетка с картой останется.
— Давай. А ты пару гранат лишних прихвати, чем черт не шутит…
Абдулла пополз. Он двигался как на учениях, по-уставному, приятно было смотреть, как он ползет: не ползет — скользит.
— Чего ты меня не пустил? — спросил у Гусельникова Керим. — Не доверяешь, что ли?