Вскоре, однако, Керим понял, что и в БАО — не на званом тое. Обнаружил их самолет-разведчик противника, за ним бомбардировщики, налетели, и Керим ощутимо почувствовал, что такое боевая обстановка. Долго очухаться не мог. Но ко всему человек приспосабливается — притерпелись и к бомбежкам. Их, кстати, не так уж много было. А когда полк обосновался в лесу, налеты и вовсе прекратились.
Кериму очень хотелось получить настоящую военную специальность. Однако он не отлынивал и от своих обязанностей, дважды повторять ему ничего не приходилось, чем и глянулся всему летному составу полка.
Особенно симпатизировал Кериму сержант Назар Быстров — парень с лицом, похожим на яйцо стрепета, настолько оно было веснушчатым. Он постоянно выспрашивал о Туркмении, о Каракумах, и Керим с радостью предавался воспоминаниям вслух, а когда речь заходила о деде или жене, он сразу сникал, и Назару приходилось подбадривать его.
Однажды шли стрелковые занятия. Керим установил мишени и возвратился к самолету, откуда стрелок-радист должен был вести огонь.
— Мой дед из хырли за пятьдесят шагов точно в горлышко бутылки попадает, — заметил он как бы между прочим.
— Иди ты! — удивился Назар. — За пятьдесят шагов? А что такое «хырли»? На «шкас»[14] оно похоже?
— Хырли — это самодельное нарезное ружье, — пояснил Керим, — а «шкас»?
— Пулемет, — лаконично ответил Быстров и поинтересовался: — Откуда твой дед бутылочные горлышки берет? Зашибает, что ли? — и выразительно пощелкал по горлу.
— Что ты! — обиделся за деда Керим. — Он охотник, по всех Каракумах известен, он только гок-чай пьет да чал.
— Ча-ал?
— Ну да, это верблюжье молоко, особым способом приготовленное. Вроде простокваши.
— А тебя дед стрелять не научил, случаем?
— Научил.
— Может, из пулемета попробуешь?
Глаза у Керима загорелись — не зря он затеял этот разговор.
— А можно?
— Будем считать, что можно, — подбодрил его Быстров.
Керим, не заставляя себя долго просить, устроился на сиденье стрелка-радиста, пристегнулся по инструкции, которую знал назубок, к пулеметной турели. Быстров стал рядом, пояснил:
— У стрелка-радиста не два, а четыре глаза должно быть: вперед смотри, назад, по сторонам. В воздухе знаешь как? Кто первый врага заметил, тот уже половину победы себе обеспечил. А когда по «мессеру» стреляешь, один глаз у тебя на прицеле, а другой — вокруг все видит.
— Это только у хамелеона глаза в разные стороны крутятся! — засмеялся стоящий рядом ефрейтор Самойленко. — Теоретик из тебя неважный, сержант.
— Ничего, — сказал Быстров, — теория теорией, а практика практикой. Главное, чтобы в душе злость к врагу была, остальное приложится. Давай, Керим, показывай свое мастерство!
Пулемет зататакал, забился в руках Керима. Пунктир трассирующих пуль потянулся к мишени.
— Молодец! — одобрил Назар. — Вижу, научил тебя дед кое-чему. Не хотел бы я быть «мессером», попавшим в перекрестье твоего прицела. Рука твердая, глаз точный… Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! — К ним подходил руководитель стрельб. — Рядовой Атабеков поразил все цели, а стреляет он в первый раз.
— Видел его стрельбу, — кивнул старший лейтенант, которого Быстров фамильярно назвал просто лейтенантом. — А ну-ка сам покажи класс!
Быстров показал. Он вертел турель так быстро, словно со всех сторон атаковали его вражеские самолеты, и стрелял без промаха.
— Молодец! Желаю и на фронте таких успехов, — сказал старший лейтенант.
Назар быстро спрыгнул на землю.
— Разрешите, товарищ старший лейтенант?
— Да? — приостановился тот.
— В полку не хватает стрелков-радистов…
— Ну и?..
— Может, подучить этому делу Атабекова? С радиоделом он знаком, еще в школе посещал радиокружок.
«Откуда это ему известно? — удивился Керим. — Я ведь об этом только Самойленко однажды намекнул…»
— Что ж, тебе и карты в руки, сержант, бери над ним шефство, коли ты такой проворный, — согласился старший лейтенант и зашагал к другому самолету, с которого тоже вели огонь по мишеням.
Этот день был поворотным в военной судьбе Керима, и он не раз вспоминал Атабек-агу: «Правильно говорил дедушка: воин обязан быть воином, а не помощником, воина, у мужчины должно быть лицо мужчины».
Разборка и сборка пулемета с закрытыми глазами (это в полку считалось особым шиком), стрельбы, прыжки с парашютом — дел было по горло. Расспросами он не давал покоя Быстрову, тот даже ворчать начал, что не было, мол, у бабки горя, так купила порося. А у Керима одна мечта: фронт.