А по-русски скажу так: счастлив Бог господина Антуана де Лабулэ, что он правильно меня понял. Что же до конкретики… нет, конечно, жизни я бы им сохранил. Как-то один далеко не самый последний политик сказал: «Сын за отца не ответчик». Но вот по миру вся эта семейка точно бы пошла, можешь не сомневаться. Отказ от сотрудничества, равно как и попытка солгать офицеру ИССП, — наказуемы.
— Все-таки, Вы страшный человек, Василий Александрович.
— Не страшнее тебя или кого-либо другого, Володечка. Просто сегодня мы играем уже во взрослые игры. Тут тебе не молодецкие забавы: форт какой-нибудь с его батареями и вооруженным до зубов гарнизоном «в ножи» брать. Тут все намного серьезнее. И ставки повыше цены собственной жизни. Comprenez-vous, moncher?
Все. Давай-ка собираться. Мы вполне успеваем на вечерний экспресс до Берлина. С такой информацией, что благодаря твоей расторопности у нас сейчас появилась, каждый день на вес золота. Конечно, полтора потерянных десятилетия так просто не наверстаешь, но мы должны очень постараться. Согласен со мной, Владимир Васильевич?
Протяжный крик паровозного гудка смешался с гулким, тяжелым грохотом длинного мостового перехода. Внизу, на черной, едва различимой глади воды, промелькнули блики редких огоньков по берегам, уплывающие вдаль и гаснущие в ночи. Минута: и вот уже остались позади и полноводный Мец, и затаившийся где-то слева за рекой город-крепость Верден.
«Эх, мои мысли, мои скакуны… Поскольку категорически не спится, пожалуй, самое время приступить к исполнению деликатного поручения нашего самодержца. А именно, — письменно изложить Величеству, с чего это вдруг господину капитану Балку, или точнее, — майору спецназа ГРУ товарищу Колядину, втемяшилась в буйную голову неизбежность апокалипсического бедствия Великой войны, с каждым часом все ближе надвигающейся на Россию? И из-за чего, или из-за кого, мы практически не имеем шансов увильнуть от участия в грядущих европейских разборках, хотя нам и дела-то особого до них нет…»
Василий чутко прислушался к приглушенному шуму и смешкам, доносящимся из-за обитой темно-вишневым бархатом стенки пульмановского купе. Там, получив дозволение от начальства, его «банда» позволила себе картишки и коньяк на сон грядущий.
«Добро, пусть вечерок расслабятся мужики. Работа сделана хорошо. Всем — „зачет“. Из Бутусова и Бойсмана со временем получатся прекрасные оперативные офицеры. Из Рощаковского — еще будем посмотреть, но видно: старается человек. Так что обойдемся без лишних придиразмов. Но на допущеные им помарки при разборе полетов обязательно укажу, чтоб лишняя горячность быстрее выветрилась. В нашем деле самоконтроль — вещь наипервейшая. Зато со смекалкой и логикой у Михаила Сергеевича — „десять из десяти“. Может, сразу его к Едрихину перевести, на аналитику? Надо подумать…
А пока, вернемся к нашим европейским баранам. Итак: почему мега-бойне быть?
Если коротко и субъективно, то потому, что Германия уже вошла в жесткий клинч с Британией в борьбе за „место под солнцем“, точнее — в яростную схватку за рынки сбыта промышленных товаров. И в пылу взаиморазборок, эти „прекрасные дамы“ не дают себе труда взглянуть на происходящее у них за спинами. В Берлине и Лондоне или пока не осознают, или старательно делают вид, что не замечают очевидного уже обстоятельства: из-за Атлантики на самодовольную Европу поглядывает вовсе не прыщавый, маргинально простецкий юнец-переросток в ковбойских сапогах. Нет! „Из-за озера“ к Старому свету и к его размазанным по шарику заморским владениям внимательно прицениваются умные, жадные и циничные глаза рвущегося из собственных географических границ финансово-промышленного капитала североамериканских Соединенных Штатов.
Капитала, чьи потенции после погрома Испании, аннексии ее колоний, а под шумок, для комплекта, еще и Сандвичевых островов — независимого Гавайского королевства, по достоинству оценили и Ротшильды, и ряд других ростовщических „семейств“, давних деловых партнеров потомков менял из франкфуртского гетто. И их можно понять. Судите сами: Куба, как щит для будущего Панамского канала; цепь гаваней-баз Пёрл-Харбор — Уэйк — Манила, как торная дорога для торгового и военного флотов через Тихий океан. К Китаю, Японии, Индонезии, Малайе. И по итогу, не столь важно Япония или Филиппины станут опорным пунктом у азиатского берега. Главное, что миллиардный азиатский рынок будет открыт для американской торгово-промышленной экспансии. А что дальше?