– Нельзя ли потише, – послышалось сзади.
Это была чушь, в зале отовсюду доносились вопли, бормотание, шелест, кроме того, пахло гашишем и часто раздавался громкий смех в самые неожиданные моменты.
В зале были даже собаки. Господин Леман как раз заметил одну, напомнившую ему ту самую собаку, которую он несколько недель назад встретил на Лаузицерплац. Ему не удалось рассмотреть как следует, было слишком темно, а собака только однажды быстро пробежала мимо экрана, но у нее была такая же фигура, как и у той, с Лаузицерплац, тело в форме сосиски, с короткими ножками, и в ее движениях господину Леману тоже почудилось что-то знакомое. Господин Леман не знал, что и думать, и снова взглянул на Катрин, которая в этот момент зажигала сигарету, хотя ее рот был набит попкорном. Наплевать на собаку, подумал он, и опять начал сосредоточенно смотреть на прекрасную повариху, пока не почувствовал себя настолько влюбленным, что ему показалось даже слишком.
– Я тоже пойду, мне все равно надо в туалет, – сказал он.
– Ах, как интересно! – снова раздалось сзади. Это был женский голос. Наверное, фанатка «Звездных войн», раздосадованно подумал господин Леман, из тех, которым важно каждое слово в диалогах.
– Заткнись, не мешай фильм смотреть! – резко бросил он в ответ, встал и благодаря обильным взрывам, которыми в этот момент сопровождался окончательный крах Звезды Смерти, нашел дорогу из зала.
Карл уже ждал у лотка рядом с кассой.
– «Бекс» или «Шультхайс»? – спросил он и сам криво рассмеялся такой хорошей шутке. Он был в отличной форме, он просто сочился энергией и от избытка хорошего настроения пританцовывал, отсчитывая монеты. Перед ним лежали три пакета чипсов и стояли три бутылки пива.
– Куда тебе столько чипсов? – кисло спросил господин Леман. – У нее же есть попкорн.
– Причем соленый попкорн, – ответил его лучший друг Карл, подняв указательный палец. – Умную женщину ты себе выбрал, дорогой мой. Она думает об электролитах!
– Я ее не выбирал. Так нельзя сказать.
– Да, точно, их не выбирают. Это как наваждение, ведь любовь – божий дар и все такое, – сказал Карл и протянул ему пиво.
– Я не хочу возвращаться. Какой в этом смысл. И почему мы не пошли на «Бойцовую рыбку», она ведь идет тут рядом.
– Франк, – ответил Карл, – «Бойцовая рыбка» – это же муть.
– Это суперфильм, – защищался господин Леман, – это самый классный фильм.
– Старик, ты его смотрел уже сто раз. Странно, если ты за последние десять лет вообще смотрел хоть какой-нибудь другой фильм. «Ты отличный любовник, Расти Джеймс», – процитировал Карл, – конечно, тебе такое нравится, ты ведь у нас Расти Джеймс с Айзенбанштрассе. Но женщины другие, поверь мне, им такие вещи не очень-то нравятся.
– Да не в этом дело. А зачем был нужен этот бред с концертом Марко и Клауса? Я такого мрачняка никогда в жизни не видел.
– Да у них всегда был мрачняк, – ответил Карл. – Их старая группа была тоже дерьмо. И предыдущая тоже.
– Это не основание. Да весь вечер идиотский, все это…
– Да, иногда жизнь не кажется медом. Но ты этого не понимаешь. Тебе всегда слишком везло с женщинами.
– Это же чушь для подростков, и к тому же мне как-то неудобно, что ты выступаешь в роли сводни.
– Ну, меня тебе нечего стесняться. Ну хорошо, хорошо, – сказал Карл и поднял руки, – я виноват. Это была глупая затея. На, держи пиво. Она просто дура, эта твоя…
– Это еще почему?
– Это же она придумала идти на «Долгую ночь Звездных войн». Такое может придумать только полный дебил. Тем более если по соседству идет «Бойцовая рыбка». Ты ведь у нас истинный киноман. Где-то наверняка идет даже «Джонни-Гитара», вот куда надо было пойти.
– В принципе я ничего против не имею. В смысле против «Звездных войн» как таковых. Это дело вкуса. В этом ведь есть что-то… – господин Леман замешкался в поисках подходящих аргументов, – ну в этом тоже что-то есть.
– Ага! – воскликнул его лучший друг Карл.
Господин Леман понял, что попался.
– Но все равно говно, – прибавил он.
– Что это вы тут делаете? – спросила Катрин, неожиданно оказавшаяся рядом.
– Заболтались, – ответил Карл. – Первый фильм кончился?
– Да, теперь сразу же начинается второй, – сказала она. – Но он мне не очень нравится.
– Почему? – заартачился господин Леман. – На самом деле вторая часть – самая лучшая. Если задуматься… – Больше он ничего сказать не успел, потому что Карл наступил его песне на горло и перебил.
– Господин Леман хочет сказать, – заявил его лучший друг Карл, – что вторая часть – это в любом случае лучший повод завернуть за угол.
– Кстати, а почему ты все время называешь его господином Леманом? – спросила Катрин и с сомнением взглянула на господина Лемана. – Я уже давно хотела спросить.
– Потому что в нем есть… – его лучший друг Карл сделал вид, будто мучительно подбирает нужные слова, – что-то такое господствующее. Он не такой, как все. Его окутывает тайна.
– Какая тайна?
– Ну! – Его лучший друг Карл вздернул плечами. – Если бы я знал. Пошли в «Мозоль».
– В какую еще «Мозоль»? Зачем теперь еще идти в гей-бар? – всполошился господин Леман.
– А что ты имеешь против таких людей? – настороженно спросила Катрин.
Господин Леман мысленно закатил глаза. Таких людей. Она сказала «таких людей», говоря о голубых.
– Кто тебе сказал, что я против голубых? Просто я сказал, что это гей-бар. А мы разве геи? Ты что, гей? – задал он вопрос своему лучшему другу Карлу, несколько агрессивно, как ему самому показалось, но у него уже накипело, и ткнул его указательным пальцем в грудь. – Ты что, гей? Нет. Или я гей? Нет. Или ты гей? – обратился он к Катрин. – Ты что, гей?
– Но послушай…
– Зачем нам, ради всего святого, идти в гей-бар, если мы не геи? Почему бы нам не оставить в покое геев с их барами и не пойти в обычный бар, в том смысле, что зачем идти с женщиной в гей-бар?
– Но послушай!
– Да расслабься, Франк, расслабься ты. В «Мозоли» все нормально. К тому же там сегодня работает Сильвио.
– Ну вот, – сказал господин Леман. У него было нехорошее предчувствие, но против такого аргумента он возразить не смог.
Когда они вошли в «Мозоль», там было довольно тихо. Да, геи тоже уже не те, что раньше, подумал господин Леман. Карл сразу порулил к центральному столику и велел господину Леману и Катрин сесть там. Потом с тремя пакетами чипсов под мышкой он подошел к Сильвио, который стоял за стойкой, беседуя с затянутым в кожу гомиком, и поговорил с ним. У господина Лемана было нехорошее предчувствие.
– И что, они здесь все голубые? – спросила Катрин.
– Да.
– На вид вполне симпатичные.
Господину Леману это напомнило беседу с мамой, и он попытался направить разговор в другое русло.
– А где именно ты жила в Бремене? – спросил он.
– Ох! – ответила она и прикурила сигарету. – В Хастедте.
– А где именно?
– На Херцбергерштрассе. Вместе с подругой.
– Ясно, – сказал господин Леман. – И как там?
– Да как там может быть? – без энтузиазма ответила она, но тут уже вернулся Карл и поставил на стол три бутылки пива.
– Сильвио не очень-то счастлив нас видеть, – сказал он довольным тоном и взял сигарету из пачки Катрин. – А его шеф тем более. И они не хотят, чтобы мы ели наши чипсы.
– А кто его шеф?
– Вон та клава в кожаных штанах, с которой он тусуется, – сказал Карл. – Они намекнули, что нам было бы лучше выпить по пиву и пойти с женщиной в другое место. Они даже не взяли денег за пиво. Я им за это подарил чипсы.
– Да, – сказал господин Леман, – если Сильвио так говорит, нужно отнестись к этому серьезно.
– Да ни фига, – сказал Карл, – сам-то он не против. Это все из-за его поганого босса. Сильвио здесь недавно работает, и ему нужны деньги.
– Это потому, что я женщина, да? – растерянно сказала Катрин. – Это же просто хамство.
– Конечно, – ответил господин Леман, – но, с другой стороны, это ведь гей-бар, верно? Я хочу сказать, в этом заключается смысл гей-бара, что геи в нем в своем кругу, так сказать.
– Но они же не могут нас выгнать только потому, что я женщина.
– Успокойся ты, – сказал Карл и допил свое пиво. – Никто здесь никого не выгонит. Смотрите, кто пришел!