– Не похоже. – Блант, как всегда, выглядел помятым, но говорил уверенно и трезво. – Ты всю жизнь избегал расплаты. Но время пришло.
Монтгомери тупо уставился на Бланта, потом заметил за его спиной полицейских в форме и все понял. Он отступил назад.
– Тебе не уйти, Монти, никуда не денешься, – сказал я.
Джеймс Монтгомери сделал еще один шаг. Шейла ахнула, я попытался схватить его, наши пальцы соприкоснулись, и он рухнул со сцены вниз.
Я упал на колени, по лестнице застучали тяжелые полицейские ботинки. Ожили рации, и кто-то на ходу вызывал «скорую», диктуя адрес.
Снизу раздался голос Бланта:
– Выживет.
Наверху рыдала Шейла Монтгомери, а в оркестровой яме Блант бубнил полицейскую литанию:
– Джеймс Монтгомери, вы арестованы по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…
Я растянулся на сцене, положил руки под голову и закрыл глаза.
Красные губы Сильви прошептали что-то вроде «Я люблю тебя», или «Не делай этого», или «Давай быстрее». Мое сознание сдвинулось, и я вдруг увидел нас со стороны. Дрожащую, но решительную Сильви с сияющей белой кожей, будто она впитывает весь свет в зале, и себя в дурацком костюме с пистолетом в вытянутой правой руке. Дикс и незнакомец смотрят из темноты и гадают, удастся ли мне провернуть трюк, и где-то далеко-далеко отсюда я думаю о том же. Я точно знаю, что зарядил воск, но мне кажется, я что-то упустил. Я опускаю руку и делаю шаг к Сильви. Страх на ее лице сменяется неподдельным ужасом.
– Ну же, милый, – с напряженным спокойствием говорит она. – Покажи им Вильгельма Телля.
И я понимаю, что жребий брошен. Меня соблазнили деньгами и амбициями, но мой отказ сейчас грозит не просто унижением.
Я вернулся из ниоткуда в себя, сделал глубокий вдох, поднял руку, медленно прицелился, нажал на курок и выстрелил.
Стекло разлетелось вдребезги, пуля попала в мишень, в эпицентр взрыва крови и грохота.
Я упал на пол, в лужу теплой мочи, обхватив голову руками, и тысячи стеклянных осколков падали дождем на меня и катились по полу, как небрежно рассыпанные бриллианты.
Я лежал целую вечность, в моей голове снова и снова раздавался взрыв. Наконец Дикс тронул меня за плечо.
– Вот, – мягко сказал он. – Глотай, станет легче.
Он открыл мне рот и сунул под язык таблетку. Я подчинился и скрючился на полу, отдавшись темноте. Он не соврал, забвение лучше осознания того, что я натворил.
Придя в себя, я почувствовал резкий запах хлорки. Больничные постели, наверное, никогда не станут мягче, подумал я. С трудом открыв глаза, я увидел голубей на стеклянной крыше склада. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смог поднять голову, но на ноги я встал не скоро. Склад опустел. Ни намека на то, что случилось. Шатаясь, как три дня не просыхавший пьяница, я подошел к месту, где упала Сильви. Кто-то хорошо потрудился, от моего преступления не осталось и следа. Я сунул руку в карман, но вместо пистолета нащупал пухлую бумажную пачку. Я вытащил ее и увидел огромную стопку евро.
В углу валялся мой плащ. Я натянул его и выбрался на улицу. Я шел по дороге, пока в голове не прояснилось, и я смог наконец поймать такси. Квартира Сильви и Дикса была открыта и пуста. Я сидел там, пытаясь понять, что произошло и что делать дальше, втайне надеясь на появление полиции. Когда стало ясно, что никто не придет, я сел на самолет до Глазго.
XIII
Хорошо снова вернуться в Лондон. Приятель Эйли и Джонни срочно сдавал квартиру. Джонни дал мне рекомендацию, так что обошлось без задатка, а месячную плату я кое-как наскреб. Закинув вещи, я отправился к Ричу.
Я приготовился к схватке с миссис Пирс, но вместо нее увидел за стойкой молодую девушку – стройную смуглую брюнетку с короткой стрижкой и ангельским личиком.
Она сообщила Ричу о моем приходе по громкой связи, и он пригласил меня войти.
– Черт побери, я уж думал, ты умер или в тюрьме.
– Не дождешься. – Я сел в кресло. – А где миссис Пирс?
– Ушла на пенсию, заявила, что не намерена работать после шестидесяти. – Рич поморщился. – Не понимаю, что происходит, Уильям, куда делась верность?! Женщина работает на тебя сорок лет, и вдруг ей приспичило понянчиться с внуками. Я тебя спрашиваю. – Он посмотрел на меня. – А, я понял, ты имел в виду, что за милое юное создание сидит в приемной?
– Я давно не бегаю за юбками.
Рич улыбнулся, будто слышал такое не раз.
– Понятно, почему тебя все забыли. Скажу тебе то, что говорил мне отец, упокой господь его душу. Он говорил: «Не западай на красоток, Ричи, от них одни беды». Он прав. Моя мать была уродливой женщиной, упокой господь ее душу, и миссис Бэнкс… ты знаком с моей женой?