Полной, объективной картины взятия рейхстага и водружения Знамени Победы сегодня, увы, уже не восстановить: с мертвых не спросишь, спорить с ними трудно, а если сказать еще точнее, невозможно.
Есть «официальная версия». Есть «живописания» литераторов. Есть мемуары, в которых немало интересных деталей. Но они также щедры на неточности, искажения фактов — хоть отбавляй. В итоге — введение в заблуждение всех нас — от школьников до убеленных сединами ветеранов.
Это «заблуждение» в своей основе имеет три вида.
Первый — технического характера. Например, когда есть неточности с воинскими званиями и т. п.
Второй — художественный вымысел. К сожалению, в данном случае он неприемлем.
Третий — откровенное вранье. Увы, это — не редкость.
Но, анализируя множество источников, все-таки можно представить более или менее полную картину штурма рейхстага, активным участником которого был лейтенант Алексей Прокофьевич Берест — заместитель командира по политчасти 1-го батальона 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии 79-го стрелкового корпуса 3-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта.
16 апреля 45-го началось наступление на Одере, а в двадцатых числах бои уже шли в самом Берлине. Двадцать седьмого части Идрицкой дивизии генерала Шатилова пробились к району Моабита. Батальону капитана Неустроева было приказано прорваться к мосту Мольтке-младший и не дать взорвать его.
У комбата Неустроева некоторую тревогу вызывала вторая рота Антонова, недавнего выпускника училища, на войне — без году неделя. Потому во главе роты комбат решил отправить своего замполита лейтенанта Алексея Береста. Не дожидаясь, пока саперы разберут завал, преградивший путь, лейтенант Берест повел группу автоматчиков через проломы в стенах. Вышли к огромному мрачному зданию с решетками на окнах. Это была зловещая Моабитская тюрьма.
Напротив тюрьмы горело какое-то здание, слышался шум падающих железных балок, густой дым стлался над землей, и под его прикрытием, миновав Моабит, Берест вывел своих солдат в сквер.
Стрельба не умолкала ни на минуту. Небо стало серо-желтым. Повсюду громоздились груды кирпича, темнели закопченные остовы разрушенных зданий, огрызки стен. Израненные деревья, выставив в стороны культяпки веток, стояли над темными провалами воронок.
Пройдя через трамвайный парк — огромное скопище вагонов с выбитыми стеклами, — группа Береста вышла, наконец, к Шпрее — реке с высокими берегами, облицованными гранитом. Слева виднелся полуразрушенный широкий разводной мост. Берест вытащил из планшета карту и определил, что это и есть мост Мольтке-младший. Выход на набережную преграждали баррикады. Около первой, свалившись набок, стоял разбитый немецкий автобус. На углу через дорогу возвышалось полукруглое многоэтажное здание министерства внутренних дел — «дом Гиммлера».
На рассвете 29 апреля группа бойцов из батальона Неустроева просочилась на другой берег, но там, под огнем противника, им пришлось залечь за баррикады. Вместе со всеми, стремительно перебежав мост, Берест упал на мостовую. Совсем рядом рвались фаустпатроны, разбрызгивая вокруг горячие осколки. На лейтенанта, лежащего у самой реки, кто-то навалился. Сначала он решил, что упал раненый, и попытался высвободиться из-под него. Но оказалось, что это младший сержант Петр Пятницкий. Однажды, в минуту смертельной опасности, он уже прикрывал замполита своим телом. Берест отчитал его за это. Тот смущенно оправдывался: дескать, упал, не разобрав, куда. И вот теперь снова… Берест приказал Пятницкому передать по цепи бойцам, что по сигналу они атакуют белый дом, оказавшийся зданием посольства Швейцарии.
То справа, то слева по мостовой, как лошадиные подковы, цокали пули, но лейтенант полз к разбитому автобусу, чтобы оттуда осмотреться. Убедившись, что он принял правильное решение — сначала нужно захватить белый дом, замполит подал сигнал, и солдаты стремительно бросились через набережную. Бросив гранату в подвал и нырнув в клубы дыма и пыли, Берест свалился куда-то вниз и очутился лицом к лицу с четырьмя немцами. Но следом за ним прыгнул еще один солдат, немцы поспешно подняли руки. Пленные сообщили, что «дом Гиммлера» обороняют эсэсовцы и моряки-подводники, сброшенные сюда на парашютах в ночь на двадцать восьмое апреля по приказу самого Гитлера…