— Итак, что дальше? — Его голос донесся по воздуху до ее уха, а затем, вибрируя, прошел через грудь к другому узу.
— Ты выключишь свет, и я провалюсь в глубокий сон? — Пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть она поспит.
— А потом? Что потом? — Он сместил ее со своей груди и выскользнул из постели, чтобы выключить свет. — А как же любовь?
Его бестелесный голос плыл от края кровати, стелился за ним, затем он снова забрался в постель рядом с ней. Неужели он в самом деле так сказал? Вряд ли он имел в виду что-то серьезное.
— Любовь?
— Она придет, как ты думаешь? К нам? — С этими словами он обнял ее, но, несмотря на тепло, у нее возникла мысль встать, одеться и уйти.
Она закрыла глаза и стала ждать, когда ее заберет сон.
Одна грудь у Клэр больше другой. И она чуть больше отвисает. Ее левая грудь. Для него — правая. Он наблюдает, как она двигается, когда Клэр лениво потягивается. Она поднимает руки над головой, берется одной рукой за локоть другой и удерживает эту позу. Когда она так делает, ее груди поднимаются и сходятся вместе, но все равно видно, что одна из них немного больше. Наверное, потому что она правша. А она правша? Он старается представить, как она тянется к чему-нибудь или ест, но не может вспомнить, какой рукой она это делает. И вряд ли он видел, как она пишет. Может, ей просто не на чем или не о чем писать? У него возникает ощущение, что он знает ее тело лучше, чем свое, и при этом не знает, правша она или левша. Если он купит ей записную книжку, станет ли она вести дневник? Записывать туда события каждого дня, проведенного ими вместе, размышлять о будущем? Станет ли она вообще упоминать о нем?
— У тебя одна грудь больше другой.
Она смотрит на него. И ничего не говорит. Роняет руки, потом снова поднимает их, теперь держась за другой локоть. На ней его спортивные шорты, и каждый раз, когда она поднимает руки, он видит, что они закатаны на талии, чтобы не упали.
— Левая.
Интересно, всегда ли так было? Раньше он не замечал. Одна грудь чуть ниже другой. Совсем немного. Самую чуточку. Но достаточно, чтобы заметить, если присмотреться повнимательнее. Ему нравится разглядывать ее: он открывает для себя так много необычного. Каждый день она как новый человек.
— Я знаю.
— Ого. — Он-то думал, что сообщает ей новость.
— И кстати, такое есть у большинства женщин.
— Правда? — Теперь она сообщает ему то, чего он не знал. Вот почему она никогда не надоест ему. Иногда она спрашивает, когда он устанет от нее, и никакие его заверения, что это попросту невозможно, похоже, не убеждают ее. — Значит, женщины не симметричны.
— Нет. Никто не симметричен.
Он обдумывает ее слова.
— Разве здесь есть какая-то проблема?
Она садится на пол, одна нога вытянута вперед другая согнута, и тянется к пальцам ступни. Выглядит так, словно она готовится к пробежке. Она говорит, что это одно из ее любимых занятий, и он размышляет, стоит ли купить ей беговую дорожку — ей бы понравилось.
— В общем-то, нет.
Интересно, будут ли груди идеальной женщины одинаковыми? Клэр как-то странно далека от своего тела. Иногда, замечая, что она бедром задевает стол или неправильно оценивает расстояние между собой и кроватью, он задается вопросом: чувствует ли она вообще свое тело? Кажется, тело удостаивается ее внимания только во время выполнения растяжки, упражнения из йоги или стойки на руках. Но даже тогда она относится к нему как к устройству, которое нужно обслуживать.
— Может, хочешь, чтобы я сделала что-нибудь с ней? — С вопросительным выражением на лице она стоит перед ним, обхватив ладонью левую грудь.
— Может быть. — Интересно, что она может сделать? — Но, похоже, именно это маленькое несовершенство и делает тебя идеальной.
— Хочешь, отрублю ее, как амазонка-воительница. Говорят, они отрезали себе одну грудь, чтобы не мешала стрелять из лука.
— В самом деле?
В этом есть смысл. Груди будут только мешать. Но, похоже, для этого требуются большие усилия.
— Нет, наверное. Думаю, они просто связывали их.
— Связывали?
— Как китайские женщины связывали ноги. Разбивали и бинтовали.
Она подходит к окну, где стоит он, прислонившись к подоконнику, и принимает такую же позу, как у него. Ее бедра приглашающе опираются на подоконник.
— Так какую же из них? — спрашивает она, когда он поворачивается к ней.
— В смысле?
— Какую из них ты бы отрезал? Ту, что поменьше, или ту, что побольше?