— Жили, как жили. Когда я родился, Стена стояла уже двадцать лет. Все считали, что она простоит и еще сотню. Просто так сложились обстоятельства. Но все изменилось быстрее, чем кто-либо ожидал.
— Странно, — сказала она. — Большинству людей кажется, что их детство прошло в таком далеком мире, который, похоже, и не существовал. А твой мир существовал на самом деле.
— Наверное, да. В каком-то смысле мы жили так, словно у нас было одно детство на всех, а правительство — наш общий родитель. — Он пошел быстрее, хотя видел, что она едва поспевает за ним, боялся, что каждую минуту, пока они находятся на улице, она могла передумать и вернуться на вокзал. — Родители не всегда знают обо всем лучше всех.
— Они, как правило, заботятся в первую очередь об интересах своих детей.
— Верно, — согласился он. — Вот они и хотели создать совершенное общество, как они понимали это совершенство. Но в конце концов они все испортили… точно так же, как любой родитель поступает со своими детьми.
— Нельзя же во всем винить родителей. Нам всем придется когда-нибудь повзрослеть, ведь так? Детство привлекает своей наивностью, но ее недостаточно для взрослой жизни. По-моему, падение Стены похоже на массовый подростковый бунт. — Она вытащила руку из его руки и, остановившись, подняла волосы вверх и завязала их резинкой, которая оказалась у нее на запястье.
Его руки Нетерпеливо дернулись. Он хотел ее, хотел поскорее прийти домой.
— Разве тебе не хотелось снова стать ребенком? — спросил он. — Чтобы решения за тебя принимал кто-то другой?
— Да ты прямо Питер Пэн. Мальчик, который не хотел взрослеть. — Она схватила его за руку и теперь уже сама тянула вперед. — Хотя трудно представить тебя в зеленом трико.
Рассмеявшись, она поднесла его руку к губам и поцеловала, на что он ответил тем же. Он достаточно хорошо помнил эту историю — ее очень любил отец.
Наконец они подошли к дому, и он снова повел Клэр через двор и вверх по лестнице. Когда он отпер дверь, она оттолкнула его в сторону:
— Наперегонки к кровати!
Несколько часов спустя, стоя голой в гостиной, Клэр указала на телевизионную башню:
— Правда довольно странно, когда понимаешь, что эту башню видно почти отовсюду в городе?
— Я не смотрю на нее. — Он подошел к ней сзади и провел пальцем по спине.
— Она похожа на одинокого извращенца. Заглядывает в окна ко всем подряд.
Клэр отошла от него и, присев на подоконник, принялась скручивать папиросу. Казалось, она даже не замечала, что обнажена, но он не мог видеть ничего другого.
— А ты там бывал? — поинтересовалась она.
— Только совсем маленьким.
Он вспомнил, как ждал в очереди, а потом лифтерша встала между ним и отцом, и ткань ее платья щекотала ему лицо. Пока лифт поднимался, он сидел на корточках и ему казалось, что уши вот-вот лопнут.
— Так давай сходим, — предложила она.
Ему не хотелось выходить из квартиры. Где-то в глубине сознания притаилась мысль, что завтра придется идти на работу. На поход к телебашне уйдет некоторое время. Пока поднимутся на башню, пока спустятся и вернутся домой… А потом, когда время закончится, наступит завтрашний день, и ему придется оставить Клэр и отправиться на работу. Но ее энтузиазм так заражал, что вскоре он с билетами в руках уже стоял в очереди на Александерплац.
— Клэр, ты разочаруешься. — Стоя рядом с ней, он накручивал на палец прядь ее волос, удивляясь, что пряди были разных оттенков красного и коричневого. — Будет полно туристов и орущих детей.
Он оказался неправ. Когда они поднялись наверх, было оживленно, но не так, чтоб уж слишком. Они медленно передвигались по смотровой площадке с одного места на другое, и он показывал ей достопримечательности. Отсюда город выглядел, как и любой другой город. Когда он был здесь в последний раз, в городском ландшафте доминировала Стена — прорезала весь город, прошитая сторожевыми вышками и разрыхленным песком. В некоторых местах полоса между стенами составляла около сотни метров, в других казалось, что через нее можно было перепрыгнуть.
— Она сошла бы за край света, да? — поинтересовалась Клэр.
Заходящее солнце отбрасывало на город длинные тени, сумерки усиливались тонированными стеклами смотровой площадки. В баре он заказал напитки. Портативное радио с жутким треском передавало последние хиты, а он все недоумевал, почему приемник так плохо ловит радиоволны, хотя они находятся внутри самой большой антенны Германии. Наверное, Клэр стало жаль бармена, который все время пытался настроить радио, и она отвлекла его, заказав изысканные коктейли на своем немецком туристическом.