Когда он забирал из шкафчика в учительской свои вещи, его окликнул Петер:
— Энди, ты идешь с нами в бар?
Он старательно делал вид, что не замечает выжидающего взгляда Петера, не хотелось объяснять насчет Клэр, по крайней мере сейчас.
— Мне нужно поскорее домой.
— Идем посидим с нами. Есть повод.
Рядом с ним, ободряюще кивая, появилась Яна.
Повод? Ему не хотелось ни во что вникать, не хотелось разделять чужую радость.
— Ребята, простите, я правда должен идти. Но в ближайшем будущем мы обязательно посидим в баре, хорошо?
Поспешно пробормотав извинения, он похлопал Петера по плечу и выскочил за дверь.
Обнаружив, что забыл в учительской шарф, он не стал возвращаться. Вдруг, когда он вернется домой, ее уже там не будет? Остановившись, он склонился над водосточной канавой: ему было плохо, тело наказывало за вчерашние коктейли. А что, если она уже уехала на вокзал и он не там, чтобы вернуть ее обратно? Мимо прошла женщина, ее собака обнюхала его ноги. Велосипедист бросил на него злобный взгляд, сбитый с толку нерешительностью этого пешехода: собирается он переходить улицу или нет?
Он пошел дальше, торопливо спустился по ступенькам на платформу вокзала. Сухой тяжелый воздух. Вокруг, словно голуби, опустив головы, избегая дневного света, суетились люди — целое море коричневого, черного и джинсового. Может, она хотя бы оставила записку, адрес своей электронной почты? Страстно желая, чтобы поезд поскорее добрался до нужной станции, он проклинал неторопливость, с которой на каждой остановке открывались и закрывались двери. Рядом с ним сел мужчина и откусил кусок шаурмы. Она хлюпнула, как кухонная губка, и по всему вагону поплыл запах чесночного соуса.
С облегчением он наконец направился к выходу из вагона. Оставалось только перейти дорогу, и он окажется на своей улице. Невозможно, чтобы она все еще оставалась в квартире — ее чувства к нему отличались от его собственных. Казалось, она не нуждается в нем так, как нуждается в ней он, грубо, иррационально. Он нравился ей. Ей нравилось трахаться с ним, в этом он не сомневался: ее тело отвечало ему с дерзостью собственника. Но достаточно ли этого?
Он открыл дверь. Она все еще была дома. Осознание этого факта обрушилось на него, словно кто-то просто неудачно пошутил. Он прокручивал эту сцену в голове весь день, готовясь к разочарованию, вызванному ее отсутствием, а она была дома, она ждала его.
— Энди, ты запер дверь и не оставил мне ключ! Мне пришлось проторчать здесь весь день. — Уперев руки в бока, она застыла, как обиженный ребенок.
Неужели он запер ее? Он переводил взгляд с нее на дверь и на ключи, которые все еще держал в руке. Вспомнил, что делал утром… и до него дошло.
— Клэр! Прости меня, пожалуйста! Мне даже и в голову не пришло. Почему же ты не позвонила мне?
Он бросился к ней, схватил за руки, буквально моля о прощении. Он запер второй замок, как делал это каждое утро, когда уходил из дома. О чем он только думал?
— У меня нет номера твоего телефона. И мне пришлось сидеть здесь. Словно в заключении.
— Прости меня, Клэр, мне правда очень жаль. Мне и в голову не пришло. Сделал, как обычно. — Он был в ужасе. Не мог поверить, что поступил так беспечно.
— Сначала я подумала, что не смогу вернуться обратно. А потом выяснилось, что и уйти-то не смогу. — Она оттолкнула его руку, выражая свое недовольство.
— А я весь день только и делал, что пытался убедить себя в том, что ты существуешь на самом деле и все еще будешь существовать, когда я вернусь домой. — Он сжал ее плечи, будто пару мягких игрушек, почти ожидая ответного писка. — Клэр, прошу, прости. Я очень-очень сожалею.
Обняв ее, он принялся раскачиваться с ней из стороны в сторону. Он жаждал взять ее прямо сейчас, прижаться своим обнаженным телом к ее телу, но, когда уже хотел поцеловать ее, она оттолкнула его.
— Хватит! — Она смеялась, отбиваясь от его объятий. — Пойдем прогуляемся… Мне просто необходимо выйти на улицу.
— Ну, конечно. — Ему хотелось, чтобы ее желание было другим. — Пойдем куда-нибудь перекусим?