Когда она в последний раз пробовала открыть дверь? Она не может вспомнить. Вначале она проверяла дверь много раз в день. Когда Энди уходил, а потом пока весь день ждала его возвращения. Затем она оставила эти попытки — они казались тщетными. Но как она вообще могла допустить такую мысль, если сейчас дверь открыта? Она чувствует себя обманутой. Как давно он оставляет дверь незапертой на второй замок?
Ей надо уходить. Но уйти в таком виде нельзя. Она снова входит в квартиру, собираясь закрыть дверь за собой. Но она не доверяет двери, поэтому, подпирая ее ногой, дотягивается до сейфа и поднимает его. Она возвращается в квартиру и осторожно опускает сейф на порог, чтобы дверь не закрылась полностью. Надо торопиться: он скоро вернется домой.
Она бежит в спальню, вытаскивает из шкафа свой рюкзак Какой же он большой! Отставив его в сторону, она натягивает джинсы. Рядом с рюкзаком валяется ее обувь, она так давно не носила ее, что кажется, будто это вовсе и не ее обувь.
Время от времени она останавливается и смотрит на дверь, проверяя, что та по-прежнему приоткрыта. В гостиной она перекидывает сумку с фотоаппаратом через плечо. Потом снимает ее и снова кладет на стол. Пододвинув стул к стене с фотографиями, она забирается наверх и решительно отрывает один из снимков. За ним спрятан сложенный листок, который она роняет на пол. Это записка от матери Энди. Ей следовало передать ее Энди еще несколько дней назад. «Иногда приходится уезжать далеко, ради любви». Она перевела записку с помощью словаря Энди, слово за словом, стараясь понять намерения Ингрид. Ужасно, когда мать пишет такие слова сыну, но у нее не хватило духу передать записку. Хотелось уберечь его от боли, потому что она знала, что это в ее силах. Развернув листок, она оставляет его на полу, а снимок кладет в карман куртки. Телевизионная башня подмигивает ей. Скорее, скорее! Она хватает сумку с фотоаппаратом и бежит в прихожую.
Она широко распахивает дверь, все еще удивляясь, что снова может передвигаться, и переступает через порог. Она снаружи. Отодвигает сейф в сторону, чтобы захлопнуть дверь, но на мгновение закрадывается страх оказаться запертой с другой стороны, и она оставляет дверь приоткрытой. На лестнице темно, хоть глаз выколи. Она водит рукой по стене, стараясь нащупать выключатель. Ничего. Она снова и снова водит рукой вверх и вниз по прохладному бетону. Ничего. Скорее, скорее! Она несется вниз по лестнице в темноте, спотыкаясь и цепляясь за перила. Внизу сквозь наружную дверь просачивается дневной свет, и она, распахнув ее, бросается во двор. Липа приветствует ее великолепной яркой зеленью, и она идет через дворик, через следующий двор, под арку и на улицу. Она поворачивает налево. На улице есть люди. И она тоже на улице. Она бросается бежать, и сумка неловко болтается на плече, когда она лавирует между людьми, которым некуда торопиться. На перекрестке она смотрит налево и видит телевизионную башню. Та дружески подмигивает ей. Ее красные и белые огни все так же включаются и выключаются, и Клэр с благодарностью направляется в ее сторону.
На мощеных улицах ноги подгибаются от слабости. Она постоянно смотрит не в ту сторону, ожидая встречного автомобиля: боится, что рефлекс приведет ее под колеса. Хочет притормозить, но не может, понимает, что люди смотрят на нее как-то странно, но она бежит, убегает, и ей нельзя останавливаться. Она тяжело дышит и все время озирается вокруг, ожидая увидеть Энди, и удивляется, что видит других людей.
Когда она наконец добирается до Александерплац, ее легкие горят, а ноги дрожат. На площади полно людей, они несут пакеты с покупками, пьют на ходу кофе и разговаривают по мобильным телефонам. Они не обращают на нее внимания, и ей хочется затеряться среди них. Она переходит на шаг и тяжело дышит. Завернув за угол универмага, она видит вывеску скоростной железной дороги. В кассовом зале прохладно, хотя воздух несколько затхлый. Она вливается в людской поток, который движется вниз по лестнице на платформу, и позволяет себе плыть по течению.
Он же не знает, где она. Будет волноваться… Надо было оставить записку. И тут она спохватывается. Она свободна! И больше никогда не увидит его! Теперь она знает, что делать. Она убегает от него как можно дальше.
Когда Ингрид доходит до верхней площадки, ее шаги становятся медленнее. Каждая ступенька кажется знакомой, важность ее предыдущего визита навсегда запечатлела эту лестницу в ее памяти. Она спрашивала о Клэр отца Андреаса. Кто эта подружка их сына? Он ничего не смог сказать. Он никогда не встречался с Клэр, и Ингрид подозревает, что до того момента, как она спросила, даже не слышал о ней. Не получив ответа на свою записку, она больше недели рассеянно бродила по улицам Берлина, пытаясь то вызвать воспоминания, то оттолкнуть их. Ей не хотелось давить на Андреаса, не хотелось навязываться ему, но, устав ждать, она направилась к его квартире, решив удивить сына и сделать больше, чем просто поговорить с загнанным голосом через входную дверь.