Поднявшись на верхнюю площадку, она уже заносит руку, чтобы постучать, и вдруг понимает, что дверь открыта.
— Андреас?
Из квартиры не слышно ни звука.
— Клэр?
Ей хочется встретиться лицом к лицу с этим голосом, отчаянно хочется услышать приближающиеся легкие шаги. Неужели Клэр оставила дверь открытой для нее? Приглашение? Или она не может встретиться с ней, потому что Андреас запретил? Она стучит в дверь, снова и снова выкрикивая их имена. Ни звука. Открыв дверь шире, она входит в квартиру. Похоже, дверь не закрывается из-за сейфа, такие обычно используются в малом бизнесе для хранения мелкой наличности, и их держат в ящике стола. Прикрыв дверь до сейфа, Ингрид опять зовет:
— Эй? Есть тут кто-нибудь?
В квартире она одна. Звук отскакивает от твердых поверхностей и замирает в ее теле. Ей хорошо знакомо это явление. Она идет по коридору мимо ванной и спальни. И не может удержаться, чтобы не заглянуть в спальню, хотя в глубине души чувствует неловкость в том, что мать видит место, где спит ее взрослый сын. Кровать не застелена, белые простыни каскадом спадают на пол, устланный циновками из морской травы. Шторы задернуты, но она замечает рюкзак, выглядывающий из шкафа, словно человек.
В конце коридора она сворачивает в гостиную. Летний свет льется через большие окна, обрамленные белыми шторами. На одной из стен нарисована картина: самолеты и парашюты. Обычно так рисуют для маленького мальчика. У Андреаса есть ребенок? У нее есть внук? Она ищет подсказки, желая понять, каким человеком он вырос. Она ожидала, что его квартира будет темной и закрытой; светлые тона и мебель из ИКЕА удивили ее. Она бы предпочла, чтобы он оказался несчастным. На диване и кресле лежат яркие подушки, на журнальном столике свалены пластинки. В воздухе чувствуется папиросный дым, и она надеется, что Андреас или Клэр скоро вернутся, что они просто вышли пройтись по магазинам или прогуляться в соседнем парке. Она идет через комнату к окну. Смотреть в окно кажется единственным законным занятием для чужого человека, в одиночестве ожидающего возвращения хозяев. Она вспоминает свою квартиру в Берлине, в которой жила много лет назад. Окна были гораздо меньше, а телевизионная башня — еще дальше. Но, в общем-то, все то же самое, и она рада, что они с Андреасом хотя бы в этом похожи.
Она слышит глухой удар. Похоже, хлопнула дверь в подъезд? Ее сердце сжимается; отвернувшись от окна, она смотрит на дверь гостиной. Где же ей встать? Как он отреагирует, когда увидит ее? И тут она замечает стену.
От плинтуса до потолка вся стена покрыта сеткой полароидных снимков. Она выглядит как художественная инсталляция, каждая фотография прикреплена в строгом порядке относительно соседних. На них одно и то же изображение, нет, одна и та же девушка, и инстинктивно она понимает, кто это. Она подходит к этой галерее, чувствуя, как шаги на лестнице повторяют ее собственные. Фотографий очень много — может, две или три сотни, — и с каждой на нее смотрит Клэр. Она улыбается и гримасничает, смотрит вдаль, смотрит в пол, смотрит в окно на телевизионную башню, будто приветствуя знакомого друга. Но куда бы ни падал ее взгляд, каждый снимок изображает только ее. В верхней части стены не хватает одной фотографии, и Ингрид забирается на стул, чтобы посмотреть на снимки по обе стороны от пустого квадрата, очень надеясь получить разгадку к отсутствию Клэр.
На лестничной площадке раздаются шаги, и тогда она видит. На фотографии слева от пустого места Клэр с длинными волосами. А на фотографии справа у нее есть челка и лоб пересекает сердитая линия.
— Клэр? — кричит он, закрывая входную дверь.
Спускаясь со стула, Ингрид слышит, как он поворачивает ключ в замке.
— Клэр, ты здесь?
Его шаги следуют по коридору за голосом.
Она поворачивается и встречается с сыном.
Выражение благодарности
Спасибо всем, кто помог мне пройти путь с этой книгой. Моим родителям, Аннет и Джону, которые всегда поддерживали меня, а также моим сестрам и братьям Стефани, Александру, Ханне, Бриджит и Николасу. Моим друзьям за то, что они позволили мне уединиться. Особая благодарность Анне Иган, Наоми Салигари и Эмме Уэйклинг, которые читали ранние черновики и давали честные и полезные отзывы. Спасибо Франке Тухельт, Дамиану Лентини и Тобиасу Титцу за их помощь по всем немецким вопросам. И огромное спасибо Аланне Иган за все те часы, которые она провела в обсуждении этой книги, и за то, что напоминала мне, зачем мы пишем.