- Простите, не понял?
- Это не Окуба, - повторил Таррант. - Первым делом я провел опознание. На это ушло сорок восемь часов, потому что потребовалось участие того, кто знал Окубу лично.
- И это оказался не он?.. Я не понимаю... - Уэверли был потрясен.
- Окуба по-прежнему в СССР, он и не думал уезжать. Человек, изъявивший желание сбежать, был японским агентом Ясидой, работавшим на Рыжкова. Он решил построить игру на том, что все японцы выглядят для нас одинаково, как, впрочем, и мы в их глазах. Рыжков надеялся, что мы задействуем всех наших кротов. Ему нужно было использовать Ясиду как приманку.
- Боже мой! - тихо произнес Уэверли.
- Да. Тогда получился бы грандиозный провал. К счастью, я не активизировал нашу сеть. Мне удалось неофициально договориться с двумя моими друзьями, которые обладают неплохим опытом в таких делах...
- Ваши друзья? - переспросил Уэверли.
- У меня есть друзья, господин министр, - кивнул Таррант.
- Я не об этом. Я имел в виду...
- Я не могу раскрыть вам их имена. Они не работают на нас и проделали все это бесплатно.
- Очень странно, - сказал Уэверли, недоверчиво глядя на Тарранта. Никто не рискует головой просто так...
- Это и впрямь необычно, - кивнул Таррант и сменил тему. - Они впервые заподозрили Окубу, когда провалился их первоначальный план. Насторожило, что он отказывался сотрудничать и требовал крупномасштабной операции. Если бы они тогда убедились, что Окуба не тот, за кого себя выдает, то сразу убили бы его, потому что наш связник и явка засветились. Но мои друзья не могли проверить свои подозрения и потому все же переправили его через стену. Таррант ожидал, пока Уэверли не усвоит услышанное, и затем добавил: - К счастью, он отравился цианистым калием вскоре после того, как мы вывели его на чистую воду в Западном Берлине.
Уэверли подумал, что на этот счет могут быть большие сомнения. Этого человека нельзя было держать до бесконечности, и пока он был жив, и агент Тарранта, и явка могли провалиться. Если Ясида и не покончил с собой, то ему в том помогли люди Тарранта. Уэверли почувствовал легкий озноб и впервые за это время понял, какое бремя возложил на плечи своего подчиненного.
- Прошу вас меня извинить, - произнес он. - Я неверно оценил обстановку и дал вам плохие инструкции. - Таррант чуть наклонил голову, а Уэверли продолжал: - Но как, черт побери, тем двоим удалось все же его вывезти? Он ведь не желал сотрудничать, а без этого у них ничего не вышло бы.
- Это люди изобретательные. Они усыпили его и выстрелили им из пушки, сказал Таррант с непроницаемым лицом.
Уэверли посмотрел на него с непониманием, затем с недоверием и наконец с неудовольствием. В конце концов Таррант напрасно так издевался над министром Ее Величества.
- Я задал вам серьезный вопрос, - резко сказал Уэверли.
- Они выстрелили им из пушки, - повторил Таррант. - Устроили номер Человек-Ядро, какие бывают порой в цирке. А мы поймали его в сеть.
После паузы в двадцать секунд Уэверли захохотал. Таррант чуть потеплел, но все же решил провести до конца запланированную им операцию возмездия.
- Представление вышло не совсем бесплатное, господин министр, - сказал он. - Есть расходы, а потому, как вы и обещали, мне потребуются суммы из специального фонда.
Полчаса спустя у счетчика парковки на Уайтхолле Таррант сел в "дженсен" рядом с Модести Блейз. Он еще раз с удивлением отметил то странное обстоятельство, что по возвращении с опасного, очень опасного задания она выглядела удивительно юной. Он подумал, что, наверное, именно такой увидел ее Вилли в их первую встречу, когда ей было всего двадцать с небольшим.
- Вилли благодарит за приглашение на ленч, - сказала Модести, - но просит его извинить. Он уехал, чтобы поскорее забыть свои горести.
- Горести?
- Он очень расстроился, - сказала Модести и по-детски хихикнула. - Он считал это самым смешным, самым остроумным планом, который когда-либо воплощал в жизнь, но Ясида все испортил. Погубил шутку.
- Я не совсем понимаю.
- Я, признаться, тоже. Но я не англичанка и не из кокни, а потому не всегда могу уловить тонкости юмора, как его понимает Вилли. Он убежден, что этот японец помешал моей ключевой реплике.
- Я, кажется, понимаю, что он имел в виду. Бедняга Вилли.
Она смотрела на него с загадочной улыбкой, и Таррант вдруг вспомнил про букетик фиалок, который держал в руке.
- С лучшими чувствами, - сказал он, вручая цветы.
- Какие красивые! Спасибо.
- Это особенные цветы, - сказал Таррант. - Они оплачены из нашего специального фонда. Оттуда крайне трудно вынуть деньги, поскольку на то требуется одобрение премьер-министра, но двадцать тысяч фунтов получить легче, чем те два шиллинга, которые стоят эти фиалки. Уэверли пытался оплатить расходы из собственного кармана, но я проявил настойчивость. Жаль, вы не видели его лицо...
Модести рассмеялась и чмокнула Тарранта в щеку.
- А как Вилли забывает свои горести? - поинтересовался тот.
- Он улетел с Мэвис на долгий уик-энд.
- Кто такая Мэвис?
- Я ее не видела. Но если верить Вилли, то у нее формы пышнее, чем у кого-либо на этой планете. Зато в интеллектуальном плане она как доска, хотя у нее веселый нрав. Вилли говорит, что это все равно что оказаться в постели с четырьмя девицами и баллоном веселящего газа. Лучший способ забыть неудачу.
Таррант удивленно вздохнул.
- Вы женщина, а Вилли - это часть вашей жизни. Вы не ревнуете?
В ее глазах засветилась ирония. Она сказала:
- Так уж сложилось... - Потом, внезапно улыбнувшись и не отрывая глаз от дороги, добавила: - Но если Мэвис и Вилли начнут совместно постреливать через берлинскую стену людьми, я, пожалуй, заставлю ее похудеть.
Таррант рассмеялся. Он был в отличном настроении. Пошел дождь, но ему казалось, что светит солнце. Он улыбнулся и сказал:
- Полагаю, до этого дело не дойдет.