— Погоди, что ты этим хочешь сказать? — чувствуя учащённое сердцебиение, растерянно спросил Поскотин.
— А то, «животинушка» ты моя, что, хотя и прёт из тебя праведность и человеколюбие, да только наносное это всё! Чурбан ты бесчувственный!
Уязвлённый товарищ, не зная что ответить, машинально опрокинул в себя стопку водки и тупо уставился в остатки салата, не смея поднять глаз и безуспешно пытаясь понять мотивы прежде циничного Мочалина. «Повзрослел что ли?» — вспыхнула догадка и тут же погасла под натиском винных паров, вырывавшихся наружу.
— Давай, за неё и выпьем! — предложил Веничка.
Герман молча налил себе. Грянуло «Прощание славянки». Подошедший Шурик спросил «За что пьём?» и, получив ответ, присоединился к друзьям. Поскотину стало плохо. Он попытался увильнуть от очередного тоста, но, как и всякий раз, смалодушничал. У него кружилась голова и в такт бравурного марша болезненно било в висках. Мочалин и Дятлов переглянулись. «Поезжал бы ты домой, многоженец! — предложил Веник, — А мы тут с Шуриком ещё часик другой „пожурчим“. Доберёшься?» «Да, конечно», — пробормотал их друг, вставая. Он вышел из ресторана и попытался унять головокружение. Солнце ещё только садилось и улицы наполнились народом, возвращавшимся с работы. Майор с трудом поймал такси, назвал адрес, а через минуту уже спал на заднем сидении.
«Гера, просыпайся!.. Пора!» Поскотин повернулся на бок и с головой закутался в махровую простыню. «Ну, как знаешь…» Терзаемый сухостью во рту он ещё несколько минут пытался поймать ускользающий сон, но больной организм настоятельно требовал профилактики. «Пить!» — еле слышно попросил Герман. В ответ на кухне загремели посудой. Где-то за стеной оркестр Гостелерадио завершал исполнение гимна и, когда его сменили утренние новости, молодой человек открыл глаза. Некоторое время он оторопело смотрел по сторонам. Шкура леопарда, тростниковое панно, кофейного цвета оскалившиеся маски, задавленные багетом портреты диковинных лошадей с осмысленными мордами и тоскливыми глазами. «Где я?!..» Когда его взгляд переместился к нереально огромному телевизору «Панасоник» и музыкальному центру, Поскотин всё понял. «Валькирия!.. Но как…» Сформулировать вопрос до конца ему не дали. Дверь в комнату открылась и следом появилась улыбающаяся Людмила. «Очнулся?» Герман с отчаянием пытался примириться с реальностью. «С тобой всё хорошо?» «Да», произнёс он неуверенно и приподнялся с дивана. Женщина рассмеялась.
— Не поверишь, впервые, как это случилось, улыбаюсь… Ты, должно быть, ничего не помнишь?..
— Похоже на то, — признался гость. — Где моя одежда?
К Герману, словно спохватившись, тесня друг друга, стали врываться воспоминания. Звонок… шампанское, цветы, слёзы… её руки, опять слёзы… ах, да — коса! У неё была коса!
— Люся, где твоя коса? — задал он первый осмысленный вопрос.
— Ты же сам её расплетал!
— Да-а-а?!
— Ну, ты вчера хорош был!
— А мы, что, случайно не того?..
— С кем «того»? С тобой?.. Тебе тогда совсем не до «того» было. Весь вечер меня утешал, пока за столом не уснул.
— Как же я на диван попал?.. И без штанов.
— Кто же в штанах спит?.. Сняла я их с тебя, а до того волоком волокла… Что молчишь?.. А, впрочем, лучше молчи. С твоим приходом мне снова жить захотелось… И не делай страшные глаза! Я всё понимаю… У меня тоже был жених. Я ведь тогда всё поняла. Ты ничего не говорил, но в твоей физиономии, как на прощальной открытке, приговор себе прочла… Рада, что ты, наконец, счастлив!
— Правда?
— Правда… Не сразу, конечно… Долго на тебя обижалась. Потом появился Сергей. Тоже из разведки… Я, кажется, была влюблена, да и он тоже…
— Кажется?
— Поди сейчас разбери! Нет его. За два дня, как отца взяли, пропал…
На глазах Людмилы показались слёзы. Герман смущённо кашлянул и стал натягивать брюки. Хозяйка достала с полки пластинку и поставила в проигрыватель.
— Люсенька, не надо Вагнера! — попросил гость, — Лучше что-нибудь бодрящее. Гляди, как солнце в шторах играет, а ты — «Реквием по мечте».
— А я только с ним да с Ибсеном вечера коротаю. Как приду с допросов, так и включаю… Впрочем, ты, наверное, прав, но не ко времени сейчас мне веселиться. Может, Стива Вандера послушаем? Или вот, пожалуй, лучше… До недавнего времени моей любимой была…
Людмила быстро перебрала кассеты и в комнате зазвучали голоса известных музыкантов, исполнявших «We Are The World». Взяв магнитофон, молодые люди переместились на кухню. Когда в очередной раз перетасовав музыкальные записи, они остановились на Крисе де Бурге, разговор вновь вернулся к основной теме.