Ольга посмотрела на него своими круглыми глазами.
— За это можете не беспокоиться!
Барышень развозили на такси. Впятером с трудом разместились в салоне «Волги». Из-за обильного снегопада машину заносило из стороны в сторону. На переднем сиденье расположилась Вероника, которая после продолжительного молчания в кафе внезапно стала проявлять неумеренную агрессивность.
— Шеф, не гони! Не тёщу на погост везёшь! — сделала она замечание водителю. Потом, повернувшись лицом к притихшим на заднем сиденье пассажирам, жёлчно спросила, — Ну, и кто тут из вас космонавт?
— Он! — ответил Герман, указывая на притихшего Веничку.
— А вы, стало быть…
— Ветеринар!
— Вот как?!
— Именно! Инженер по искусственному осеменению животных!
Четверо пассажиров, прижавшихся друг к другу на заднем сидении, наблюдая за началом перепалки, заметно оживились.
— И кого же вы осеменяете, товарищ ветеринар?
— Крупный рогатый скот! По желанию клиентов могу и мелкий, а также…
Поскотин так и не смог вспомнить, кого он ещё способен осеменить, поэтому для закрепления легенды засучил рукава и на глазах у публики разыграл пантомиму введения шприца-катетера в утробу воображаемого животного.
— Фу, как гадко! — выдохнули женщины.
— А ну покажи руки! — потребовала Вероника. — Кому говорю, клади на спинку!
«Ветеринар» покорно положил ладони на переднее сидение.
— И ты, космонавт, давай сюда свои!
Мочалин неохотно подчинился.
— Глядите, девочки, что я вам говорила! Вы только посмотрите на их руки. Они ничего тяжелее авторучки не держали! Такими пальцами только детские пиписьки в штаны заправлять!
— Это уж слишком! — возмутился Веник. — Хорошо, мы не космонавты и не ветеринары. Мы младшие научные сотрудники. Синтезируем трисатин с метаном… Или, как его, беса?..
— Триметилксантинат аммония, — поправил выступавшего Герман.
— Да вы инженеры! Вы обыкновенные нищие инженеры! — победно воскликнула Вероника. — Как вас только в рестораны пускают?! — И, обернувшись к подругам, добавила, — целый вечер — коту под хвост! Надька, ты что, весь мой макияж на этого беспорточника извела?! Ну, подходил же к тебе грузин, или тот, что с камнем на перстне…
— Я их боюсь! — пискнула Надежда.
— А этих не боишься? Ты посмотри — это же дети! Поди, живут на зарплату родителей и пишут свои никому не нужные диссертации. Фу, стыдно смотреть!
— Ну ладно тебе, Ничка, — вступилась за скисших от полного провала офицеров Надежда, — я же замуж за них не собираюсь. Зато они смешные!
Веничку переклинило кривой саркастической гримасой, которую он так и не выправил до конца поездки. Наконец, «Волга», мягко пройдя юзом, коснулась лысой резиной бордюра тротуара у облезлого панельного дома.
— Девочки, я побежала! — крикнула Вероника, первой выскочив из машины, — меня дома муж — «уж замуж не в терпёж»! Боюсь, нарвусь на неприятности. — И, почти скрываясь в метельной темноте спального района, прокричала вышедшим пассажирам, отъезжающего такси, — А с ухажёрами не задерживайтесь! Дайте им по конфетке, и пусть катятся к своим пухлым жёнушкам и заботливым мамочкам!.. До следующих выходных!
Майору Поскотину, отошедшему в сторону, стало не по себе. Таких унижений Герман давно не испытывал. Он отрешённо смотрел в чьё-то окно, совершенно не замечая, как за его шторами разыгрывается театр теней с фигурами, машущими скалкой и сковородой. Вдруг он почувствовал лёгкое прикосновение.
— Гера, извините мою подругу, — тихо произнесла Ольга. — Она добрая.
— Я заметил, — уныло согласился Поскотин.
— Лучше посмотрите туда!
Чуть поодаль, соприкоснувшись губами, стояли Надежда и Веничка. Они целовались на манер голубков трогательно и нежно, будто и не было за их плечами опыта семейной жизни, тягот неустроенного быта и груза повседневных забот.
— Завидую, — тихо промолвил Герман.
— И я! — эхом отозвалась Ольга, но тут же поправилась, — совсем немножко.
— Так в чём же дело?
— Не надо… Ни к чему. Только вы не грустите. Вечер был приятный, и вы так хорошо танцевали.
— Вы тоже.
— Если хотите, запишите мой телефон…
— Зачем?
— Станет грустно — позвоните.
— А если будет весело?
— Тоже звоните… Услышите моего мужа, представьтесь студентом-сторожем нашего детского сада.
— Вы там работаете?
— Да, из-за дочери. Иначе ребёнка в садик не берут.
— Счастливая!
— Кто?
— Ваша дочь. Иметь такую… — Герман задумался. Ольгу нельзя было назвать красавицей, но что-то определённо в ней было. — Такую красивую маму.