— Герман!!!
— Нет, правда, Вазген Григорьевич, вы читали раннего Энгельса? Или, — стихи Маркса?
— Меня эти глупости не интересуют! — резко оборвал подчинённого полковник, не осознавая нелепость сказанного.
— А про Ленина читали, будто на заседании ВЦИК он признался, что, дескать, ему переспать с чужой женой — всё равно, что выпить стакан воды?!
— Прекрати! Немедленно прекрати! — оглядываясь по сторонам, зашипел полковник. — И не оскверняй святынь! Владимир Ильич был выше плотской любви. Это всё Клара Цеткин — старая калоша! Это она цековских баб мутила со своей теорией «стакана воды»!.. А теперь — марш в мой кабинет! Немедленно! Там тебе будет с кем обсудить проблемы научного Коммунизма.
Особенности марксизма
В кабинете Геворкяна Поскотин обнаружил секретаря объединённого парткома Института полковника Фикусова. Последняя встреча Германа и партийного руководителя состоялась в день, когда на него была наложена епитимья. Поскотину поручили наладить в парторганизации социалистическое соревнование. Год за годом на этом участке царили хаос и нескончаемые склоки. Любые попытки организовать работу натыкались на взаимные оскорбления секретарей партячеек и громкие выяснения отношений. Напуганный перспективой исключения, Поскотин в течение двух дней вывел простую арифметическую формулу учёта показателей работы парторганизации, после чего успешно защитил её на заседании бюро. Особенно жаркие споры на партийном форуме развернулись вокруг повышающих и понижающих коэффициентов. Дело дошло до прямых угроз автору, когда он пытался отстаивать необходимость сохранения понижающего коэффициента на привод в медицинский вытрезвитель. Однако большинством голосов перспективный коэффициент был отклонён. Но уже через неделю двое слушателей-китаистов умудрились загреметь в это учреждение. А через два — коэффициент был реабилитирован. После утверждения математической модели её автору оставалось стричь купоны. В конце месяца он принимал формализованные отчёты, подставлял значения переменных в формулу и на выходе имел научно обоснованные данные о ходе социалистического соревнования.
— Здравствуй, Герман, — величественно приветствовал его секретарь парткома, — ты ничего больше не успел натворить?
— Нет ещё… — почтительно ответил слушатель. Он стоял по стойке «смирно» у стола, на котором полковник Фикусов раскладывал нарды. За его спиной тихо гнусавил телевизор, убеждая повернувшихся к нему задом зрителей в отсутствии советских военнослужащих на территории Сирии.
— Играешь? — спросил секретарь парткома, поднося зажжённую спичку к сигарете.
— Нет, ещё не освоил.
— Учись! На Востоке — первейшая игра будет… поважней шахмат. Это всё лучше, чем в библиотеке водку пить.
Оба полковника рассмеялись. Вазген Григорьевич, успевший раскурить трубку, повернулся к Поскотину и хитро сощурился.
— Ну что, Герман Николаевич, не хотел бы ты побаловать своей трактовкой концепции «стакана воды» секретаря парткома, — ехидно спросил он подопечного.
— Это всё мелочь, товарищ полковник! Я тут недавно такое узнал!.. — и оборачиваясь к секретарю парткома, продолжил. — Владимир Палыч, вы не подскажете, за что Маркс и Энгельс ненавидели Россию?
Игральные кости ещё кувыркались, когда от былого благодушия на лице секретаря парткома не осталось и следа. Игроки замерли и, повернувшись, уставились на визитёра.
— Это в каком смысле? — пришёл в себя Геворкян.
— Да в прямом, Вазген Григорьевич. Ненавидели они и Россию, и русских, и славян вообще. А ещё пуще, писали, дескать, этих восточных варваров надо всех до единого истребить!
Полковники в гневе привстали.
— Где ты этих бредней наслушался?! Опять «голоса» по ночам ловишь?!
— Никак нет! Слушаю исключительно «Седо?йе Ирон» (Голос Ирана) и «Би-Би-Си» на персидском языке… Владимир Палыч, Вазген Григорьевич, да я вам сейчас книжку принесу!
— Какую книжку?! — взревел Фикусов. — Антисоветчины начитался?!
— Как можно, Владимир Павлович? Полное собрание сочинений, том…
— Во-о-он! — взревел секретарь парткома.
Через десять минут в кабинет полковника Геворкяна вежливо постучали. Хозяин кабинета быстро спрятал недопитую рюмку за бюст Ленина, а его гость — початую бутылку коньяка под стол.
— Войдите!
Из-за двери показалось учтивое лицо майора Поскотина.
— Герман, оставьте нас! — перейдя на «вы», воскликнул полковник Геворкян.