Супруги вели праведный образ жизни: по утрам пили морковный сок, вечерами совершали моцион, толкая впереди себя коляску с первенцем. Незаметно отец привязался к сыну и чувствовал себя вполне счастливым. Татьяна окончила институт и распределилась на авиационный завод. В доме появился достаток. Друзья стали ему завидовать и реже приглашать в гости. По утрам Герман смотрел на одевающуюся Татьяну и с запозданием сожалел о том, что вчера вечером поленился воспользоваться её доступностью, а, вернувшись с работы, вновь ложился на диван с книгой или сканировал эфир транзисторным приёмником, прорываясь сквозь глушилки в поисках «вражьих голосов». Он чувствовал себя гинекологом, наблюдающим за молодым здоровым женским организмом. Их отношения были лишены страсти, однако исполнены той любви, что испытывают супруги, вышедшие на пенсию и живущие на шести сотках садово-огородного товарищества.
Поскотин невольно сравнивал свои чувства к Ольге с теми, что он испытывал к Татьяне. Любовь к эпатажной воспитательнице детского сада стучала в висках, упоительным дурманом растекалась по всему организму и вытесняла все остальные прелести жизни. Подобного взлёта души он не испытывал ни на концертах в Консерватории, ни в кафе на Новом Арбате, когда в трепетных предчувствиях сдувал пену с пивной кружки. «Любовь — это болезнь, — размышлял Герман, — и, как всякая болезнь, приходит и уходит, и нет разницы — сгораешь ли ты или тихо тлеешь. Конец один: омут быта, постель на двоих, детский горшок, утренний кофе и щемящая досада, когда тебе нечем ответить на улыбку проходящей мимо женщины».
Арктика с Антарктикой
Вечером следующего дня Герман, глядя в зеркало, торжественно поклялся вытравить из себя нечаянные чувства и оградить душу перед угрозой любовной заразы. Он хмуро смотрел на своё отражение, жмурился, пытаясь имитировать радость от скорого приезда жены, натужно улыбался и шёпотом повторял слова приветствия, которые произнесёт при встрече с ней на вокзале.
— Ты что там бормочешь? — прервал его аутотренинг сосед Дятлов.
— Повторяю узловые моменты правового положения Антарктики, — буркнул сосед.
— А зачем в зеркало смотришь?
— Хочу воочию убедиться в том, что я полный кретин, поскольку трачу время на эту бессмыслицу.
— Ты прав, дорогой Джаво?д: и мы идиоты, и начальство наше не лучше.
Герман покорно согласился, упал на кровать, зажёг стоящий рядом светильник и со вздохом открыл толстый том учебного пособия.
С приближением новогодних праздников слушатели Института заметно выдохлись. Интенсивность занятий превышала всё, с чем они сталкивались, обучаясь в гражданских вузах. Помимо гуманитарных предметов офицерам приходилось осваивать около десятка спецдисциплин, включая разведку, контрразведку и специальную технику. Больше всего физических и душевных сил уходило на изучение иностранных языков. До глубокой ночи во всём здании не гас свет. Постояльцы общежития в вечерние часы как тараканы разбредались по всем свободным аудиториям и возвращались в свои кельи зачастую далеко за полночь.
Поскотин лежал на кровати и в третий раз пытался осилить главу «Международно-правовой режим Антарктики» из учебника по международному праву. «Антарктика — район земного шара, расположенный вокруг Южного полюса, — бубнил он себе под нос. — Площадь Антарктики составляет примерно десять процентов площади планеты Земля». Прошелестела первая прочитанная страница. На прикроватном столике «пискнули» настольные часы «Сейко», купленные им перед отъездом из Афганистана. Полночь. Герман зажмурился и попытался вызвать воспоминания недавней войны. Тщетно. Всё, что было таким реальным какие-то полтора года назад, теперь казалось чьей-то чужой жизнью, к которой он не имел никакого отношения.
Одуревший от зубрёжки слушатель снова взял в руки учебник. «В связи с этим правительство СССР нотой от 24 января 1939 г. сообщило норвежскому правительству о непризнании законного характера этой акции…» «К чему бы это?» — тихо взвыл измождённый слушатель. Он в который раз ничего не мог вспомнить из ранее прочитанного. Начать сначала? «Антарктика — район земного шара, расположенный… Да пошла она к чёртовой матери!» — во весь голос завопил он, захлопывая учебник.
От его стенаний пробудился заснувший было Дятлов.
— Ты что разошёлся? — мрачно поинтересовался он.
— Я в Антарктике застрял!
— Плюнь на неё, Живот, давай, пока не уснули, повторим «Правовое регулирование международных воздушных сообщений».